Возмездие за безумие

– Фу, что за «пачули»? – Вера тёрла нос и морщилась.

Лена и Игорь хохотали над ней.

– Верусик, ну что ты как папуас с алюминиевой ложкой – иметь имеешь, а куда сунуть не знаешь. Туалетная вода – от слова «туалет». Для тела. Для того чтобы нейтрализовать или улучшить собственный запах. А ты в лицо себе брызжешь. С таким же успехом можно напшикать с нос и думать, что от тебя хорошо пахнет. Вот дурында-то.

Вера засмущалась. Потом тоже принялась смеяться. Сравнение с папуасом понравилось и долго не сходило с уст. Теперь же оно вызывало грусть и тяжесть на душе. Не стало любимого папки, который всегда был ласков с ней, всегда мог прийти на помощь и защитить. Потеря обездолила Веру. Она стала безжалостной. Прежде всего, по отношению к матери. Своей вины в происшедшем с отцом она не видела. Хотя где-то понимала, что если бы в ту ночь она пришла домой не пьяной, увидела, что отца дома нет, узнала бы, что он ушёл с деньгами, то пошла бы в казино и привела его домой. И пусть потом в семье снова воцарилась бы пустота между двумя любимыми людьми, но отец бы не погиб. А со временем, возможно, всё бы и наладилось, и они с мамой сумели бы переубедить его в совершённых ошибках. Он упал бы перед женой и дочерью на колени в мольбе о прощении. А они бы великодушно простили и тогда…

Думать о том, что и как могло бы быть тогда, Вера не могла, душили слёзы, боль в груди раздирала и отравляла существование.

– И что ты думаешь теперь делать? – Вера вернулась к проблемам Юли с мужем, чтобы переключиться с мыслей об отце, возникших в связи с упоминанием имени Сюзанны.

– Ничего, – Ухова всё так же избегала прямого взгляда. Она казалась уставшей и отрешённой. Цвет некогда ореховых глаз поблек, и блеск из них ушёл, сменившись какой-то мутной пеленой, – Найду самое приемлемое для всех решение, – ответила девушка и слабо улыбнулась кому-то, не Вере.

Иванова кивнула в ответ и стала собираться. Она думала про себя, что, наверное, нужно заверить подругу в помощи, что стоит сказать про планы на лето, предложить вместе подумать об отдыхе на море. Или в деревне. А может быть в горах. Когда она одевалась у двери, Веру не покидало ощущение незавершённости разговора с Юлей. Но с другой стороны что-то обещать сейчас, когда подруга не пошла провожать её хотя бы до прихожей, являлось высшей степенью разбазаривания сил. А их у Веры тоже не было. Потому и ушла, ничего не сказав, не пообещав, не предложив. Всё ещё думая, что вернутся они к этому разговору позже, потом, когда каждая обретёт душевное равновесие, когда ранящая боль притупится и позволит, если не радоваться жизни, то хотя бы пользоваться её благами. И ударом для Веры, не меньше чем для других, но особо хлестанувшим по совести, стало то страшное, что случилось уже на следующий день.

Беда, не позволявшая отныне ни что-то менять, ни предполагать: второго февраля Юля Ухова сбросилась с девятого этажа дома тридцать два по улице Атаманской.

Глава 39. «Юлечка! Доченька! Да помогите же кто-нибудь!»

Виктор Ухов сидел на асфальте рядом с распростёртым телом дочери и гладил её холодную руку, ту, что была откинута в сторону. Юля лежала лицом вниз полубоком, как иногда она ложилась в детстве, когда капризничала: утыкаясь носом в подушку, но способная краем глаза наблюдать, реагируют ли родители на её детские требования или нет. Время от времени она всхлипывала, чтобы пробудить к себе ещё большую жалость, до тех пор, пока мама или папа не укладывались рядом в такой же точно позе, начиная свою воспитательную игру.

– О-о, и кто это тут у нас такая плакса? – Витя краешком пальца начинал тихонько щекотать дочь, – Галя, ты не знаешь, откуда к нам пришла эта рёва-корова? А? У нас такой девочки не было. У нас была дочечка Юлечка, хорошая и послушная девочка. А это прямо какая-то капризуля. – Всё это время, пока Ухов заигрывал с дочерью, шмыгающей носом, Галя ходила вокруг них, управляясь по хозяйству: вытирала пыль, складывала высохшее бельё, раскладывала глаженые вещи по полкам, и отвечала на каждое предложение:

– Не знаю, Витя. Наверное, нам её принёс почтальон Печкин. Или Доктор Айболит. Или Дядя Степа милиционер.

– Винни Пух, – не выдерживала, наконец, взрослых сомнений Юлечка и, уже улыбаясь, разворачивалась и садилась, уклоняясь от щекотки.

– Винни Пух? А тебе мама читала сегодня про Вини Пуха?

Юля кивала.

– И про Винни Пуха и про Кролика и про Айболита читала, уже сто раз, – перечисляла Галя, понимая, что капризу конец.

– А ещё, про Пятачка. Почитай про Пятачка! – и Юлечка срывалась с кровати и неслась к полке с любимыми книжками и хватала сразу несколько из них, поднося отцу. Но Виктор, закончив на этом воспитание, решительно отказывался.

– Ну, нет, малая, это не ко мне. Это вот мама у нас мастер по чтению. Галя, что у нас там на ужин?