Возможности любовного романа

Вот такие примерно обуревали меня тогда мысли. Кончилось все тем, что накануне своего тридцатилетия я на несколько дней уехал в лес. Мне хотелось взять паузу и обдумать дальнейшую жизнь. В кабинете аспирантов я чувствовал себя чем дальше, тем неуютнее: мне казалось, будто социологическое образование окончательно превратилось в какой-то дискурс-серфинг. Ни на одну научную конференцию нельзя было заявиться без фирменного неопренового костюма и доски, доклады, исследования и статьи накатывали на академический мир волна за волной — только-только оседлаешь одну из них, а вторая уже готова тебя захлестнуть. Мне это стало неинтересно. Я хотел писать роман. Хотел сам себе послать рукопись на рассмотрение.

* * *

Когда я вышел из редакции, было уже за полдень. Колясочника кто-то перепарковал на другую сторону улицы, куда теперь переместилось солнце, да еще и снабдил каталогами скидок, чтобы ему было не так скучно. Впереди меня шел по тротуару мальчик лет пяти, на ходу доставая из большой полиэтиленовой упаковки игрушечный автомат. Я прекрасно знал, что он сделает, когда я его обгоню, и между лопатками у меня пробежал холодок. Хулиган таки разрядил в меня свой автомат, и в ту же секунду в моем кармане зажужжал телефон.

Звонила Нина, чтобы поздравить меня с днем рождения. Она была в Оломоуце, готовилась к последнему экзамену. День рождения мы отпраздновали еще месяц назад: Нина забронировала для нас апартаменты в небольшой усадьбе возле городка Сеч, которая в итоге оказалась полностью в нашем распоряжении, чем мы как следует и воспользовались. Мы облазили ее от подвала до чердака, устроили там фотосессию, а однажды днем заснули на старинной софе в комнате с настежь отворенными окнами, заснули таким сладким сном, словно после недавней любовной битвы кровь в наших жилах превратилась в карамель.

Вторая половина дня была у меня совершенно свободна, а вечером я планировал забрать кое-какие вещи у Романа и Евы. Они жили на Ботанической улице неподалеку от киноклуба «Арт»; по соседству с ними, на том же верхнем этаже, располагались квартира и студия художника Далибора Хатрного, которому тогда уже было никак не меньше восьмидесяти пяти.

Поднявшись пешком на шестой этаж, я позвонил в дверь. Меня встретила Ева, но внутрь не пустила, а сразу вытолкала на чердак и оттуда — на крышу. Потом потребовала закрыть глаза, а когда я их открыл, то попал прямиком на собственный день рождения.

— Хеппи бёздей ту ю-уу, — пропищала Марта так, словно только что вдохнула гелия; остальные поддержали ее нестройным мычанием. На крыше было человек десять: Роман с Евой, Марта, Томми, Петр, с которым мы однажды запекли будильник, и еще парочка друзей.

— А где аппаратура? Знаете, какой здесь был бы звук? — спросил я.

— Сегодня мы сделали ставку на торт и бутерброды, — ответила Ева. — С днем рождения!

— Тридцатник, значит? Что ж, добро пожаловать в клуб, — хлопнул меня по плечу Томми.

— Отличная крыша, — искренне восхитился я, взяв бокал шампанского.

С нее были видны дворы, а за домами на противоположной стороне улицы открывался вид на Лужанки и Черна-Поле[50]; из металлической кровли торчали кирпичная труба, антенны и какая-то надстройка, — там, наверное, раньше сушили белье. Мне вспомнился рассказ Иржи Кратохвила, где действие происходит на крышах Брно[51].

— Вы уже познакомились с Хатрным? — спросил я у Романа. — Может, позвать его, чтоб у нас тут была какая-нибудь знаменитость?

— Я тоже знаменитость, — напомнила Марта.

— Мы с ним только здороваемся, — ответил Роман. — Но вообще это повод.

Мы уселись кружком, Ева разрезала морковный торт и принялась раскладывать куски по старым битым тарелкам и раздавать их.

— Кажется, нам не хватает музыки, — сказал кто-то. — Аппаратура бы и впрямь не помешала.

— Ну уж нет, концерт был вчера, — решительно заявила Марта. — Кто хотел, мог прийти. Не знаю, где вас всех носило. А сегодня у нас день рождения. Точнее — у тебя день рождения, — она посмотрела на меня. — Ну и как это — тридцать лет?

— Отстань.

— Мы же тебя сюда за этим и позвали — чтобы ты нам все рассказал. Торт слопать и дурак может, а мы хотим услышать про твой жизненный опыт.

— А еще ты нам обязан доложить, чего добился за первые три десятка, — добавил Роман. — Наша комиссия посовещается, вынесет решение, и если оно будет не в твою пользу, то под конец праздника мы пинком под зад скинем тебя с крыши, чтоб ты не мешался под ногами у более усердных.

— Спасибо. Я всегда ценил вашу дружбу.

— Ну да, она крепка не лестью, а правдой и честью.

— Торт отличный, — похвалил Томми и добавил: — Каждый раз, когда у кого-то день рождения, я вспоминаю, как Марта залила меня желатином.

Все не сговариваясь посмотрели на Марту:

— Правда что ли?

— Ну, мне просто не хотелось печь ему торт, — объяснила Марта, — вот я и сделала торт из него самого.

— Не то чтобы я что-то понял, — сказал я.

— Так и никто пока не понял, — отозвался Петр. — Я-то эту историю знаю, но с удовольствием послушаю еще раз.