Возможности любовного романа o

Здесь читатель может выбрать эпиграф, который, по его мнению, лучше всего подходит к этой книге, или придумать свой собственный. Сам автор в процессе написания романа потребность в эпиграфе утратил, но тем не менее рекомендует читателю выбрать две-три цитаты, чтобы между ними возникло смысловое напряжение, и при желании вписать их на первую страницу книги. Вы также можете написать автору на электронную почту и сообщить ему, какой эпиграф лучше всего подходит к его роману, или же просто прислать фотографию страницы со вписанным туда эпиграфом. Или фотографию, на которой вы вписываете такой эпиграф. Правда, если только на этом снимке вы не вписываете эпиграф, пока у вас за спиной, совершенно ни о чем не подозревая, кто-то голый вытирается махровым полотенцем. Если же вы действительно захотите подмазаться к автору, то пусть этот голый статист танцует на ходулях канкан. В общем, какой бы ни была ваша идея, пишите на адрес redakce@hostbrno.cz. Авторы пяти лучших вариантов переходят во второй тур, и их фотографии будут опубликованы на сайте издательства “Гость” и на его страницах в Фейсбуке и Инстаграме.

А вот и обещанные цитаты, так что будьте внимательны:

Без сомнения, не я один пишу затем, чтобы не открывать собственное лицо.

Мишель Фуко. “Археология знания”

Идти к произведению от биографии автора нелепо. Но можно пойти к биографии от произведений.

Сьюзен Зонтаг. “Под знаком Сатурна”

Shame, shame, shame – shame is the shadow of love^[88].

PJ Harvey. Shame

Вы когда-нибудь замечали тревогу на лице тридцатипятилетнего мужчины?

Роберт Блай. “Железный Джон”

Does the imagination dwell the most

Upon a woman won or a woman lost?^[89]

William Butler Yeats. The Tower

То, что в человеке стало желчью, раньше было прозрачным, как хрусталь.

Хильдегарда Бингенская

Это к тому, что быт не имеет истории – он не эволюционирует; когда какое-то удовольствие пропадает, то пропадает навсегда, ничем не заменимое.

Ролан Барт. “Ролан Барт о Ролане Барте”

Деревья, выстроившиеся в ряд вдоль проспектов, не зависели от всего этого.

Фернандо Пессоа. “Книга непокоя”

Если вы и вправду были внимательны, то заметили, что в этом списке два француза, американец, американка, ирландец и португалец, одна монахиня и одна певица. А теперь пару слов о каждом. Фуко был лысый, ВИЧ-инфицированный и ездил на “ягуаре”. Сьюзен Зонтаг была интеллектуалка до мозга костей и при этом симпатичная баба. Пи Джей Харви спала с Ником Кейвом – только себе представьте. Пасынок поэта Роберта Блая трагически погиб под колесами поезда. Йейтс добивался руки одной женщины и, когда та отказала, влюбился в ее дочь, получил Нобелевку и стал сенатором. Хильдегарда жила в двенадцатом веке и изобрела супертайный язык, которым пользовались между собой только монахини. Барт был гей – как и Фуко, кстати говоря, – но больше всего любил свою мать. У Пессоа было штук семьдесят пять псевдонимов, он зарабатывал на жизнь астрологией и якобы даже предсказал собственную смерть. Ну, это так, на заметку. я еще несколько раз на них оглянулся