Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Весьма приметно было, что государь долго не переставал досадовать на сию неудачу. При всяком случае укорял он тем князя Меншикова, которому поручено было главное смотрение над строением нового города. Иногда приезжал его величество в шлюпке на Васильевский остров, смотрел на отстроенные линии и на каналы, отчасти отделанные, отчасти ж начатые, часто по целому часу, и уезжал обратно, не сказав ни слова. Наконец, когда славный архитектор Леблон, которого государь еще в Париже принял в свою службу, приехал в Петербург, повез он его немедленно на Васильевский остров, водил несколько часов по всему острову, держа план в руке, и напоследок спросил у него:

Ну, господин Леблон, что мне теперь делать по моему плану?

Леблон, пожав плечами, ответствовал:

Нечего больше делать, как все сломать и снова построить, сделанные каналы засыпать и выкопать другие.

Государь, сказав: «Я подумаю», сел в шлюпку и уехал. Потом поручил он Леблону другие знатные строения в Петергофе и в иных местах, о Васильевском же острове никогда уже более не упоминал".

Впоследствии, начиная с 1737 г. узаконивается строительство столицы по чертежам, составленным Комиссией строения города.

Англичанин Дж. Перри точно уловил настроение тогдашнего общества по отношению к Петербургу:

«Между прочими причинами я должен упомянуть об одной из главных, вызывающей неудовольствие большей части дворянства. Это то, что против воли заставляют их переселяться на житье с женами и семействами в Петербург, где они обязаны строить себе новые дома и где все съестные припасы дороже, чем в Москве, a корм для лошадей в 6, или 8 раз, так как в Петербурге на него весьма большие требования, а страна эта производит его весьма малое количество, ибо более чем две трети ее состоит из лесов и болот. Не только одни дворяне, но купцы и всякого рода торговцы обязаны туда переселяться и торговать. Все это стечение народа поднимает цены на съестные припасы и приводит в стесненное положение тех, которые поставлены в необходимость жить тут для сухопутной или морской службы, для построек и для всех тех работ, которые царь уже привел в исполнение и еще намеревается исполнить. Тогда как в Москве все господа и почетные люди имеют для жилищ своих не только огромные здания в самом городе, но также дачи и деревни, где устроены у них рыбные пруды и сады, со множеством разнородных плодовитых деревьев, и всякие увеселительные места. Петербург же, лежащий под 60°, 15' с. ш., не может производить ничего подобного. Кроме того Москва — их родина и самое любимое место; тут они окружены друзьями и знакомыми, живут недалеко от деревень своих, легко и дешево могут получать оттуда съестные припасы, привозимые крестьянами их...».

Кроме еды, нужно было позаботиться жителям и о тепле.

В 1720 г. некие люди вырубили часть березовой рощи в Переведеновской слободе (на месте нынешнего Гостиного двора). Царь приказал разыскать виновных, каждого десятого повесить, а остальных жестоко наказать. Вмешалась императрица, по ее просьбе смертную казнь отменили, а виновных публично высекли и отправили в ссылку.

Нехватало корабельного леса. Первоначально его заготовляли по берегам Невы и ее притокам и даже в самом Петербурге. Но скоро леса сильно поубавилось.

Под страхом высокого денежного штрафа (5—10 руб. за срубленное дерево), кнута и даже смертной казни (за сруб дуба) запрещалось рубить корабельный лес не по назначению кому бы то ни было. Указы объявлялись с барабанным боем. Для подтверждения их действенности в Петербурге в некоторых местах заранее ставились виселицы. Снисхождения делались редко. Так, например, когда один отставной солдат (инвалид) «посечку учинил малую» березе в Петербурге, то был бит «нещадно» батогами тут же у слегка подрубленной березы. От кнута его спасло лишь то, что он имел боевые заслуги. За розыск мачтовых деревьев объявлялось вознаграждение от 1 до 5 руб. за дерево.

По описи 1718 г. на Васильевском острове (в самом Петербурге корабельные деревья были учтены и переписаны до единого) числилось 88 деревьев, годных для кораблестроения, а на Петербургской стороне — 302.

Только с 1723 г. жителям Петербурга разрешена была свободная рубка леса на своих участках.

Со второго десятилетия XVIII в. одним из самых значительных районов по заготовке корабельного леса (дуб и др.) для петербургских верфей становится Казань. Заготовляемый лес стали подвергать первичной обработке на месте заготовок. В ряде случаев по приказу Петра I насаждались корабельные рощи в окрестностях Петербурга, как, например, рощи лиственниц на Карельском перешейке.

В конце концов удалось обеспечить корабельное строительство высококачественным лесом и другими материалами.

Первым монументальным зданием, построенным на Васильевском острове, была Кунсткамера. О ней мы расскажем ниже.

Следующим весьма примечательным сооружением было здание Двенадцати коллегий ныне Петербургский университет.