Возраст смирения

Он тяжело дышал и чувствовал, что силы уже покидают его. Ирина была хрупкой женщиной, но он был далеко не атлет, и давно уже не носил ничего тяжелее пакета с продуктами. Причем при этом никуда не спешил. А теперь ему приходилось почти бежать. Своя ноша не тянет, но эта житейская мудрость была для него сейчас единственным утешением. Не говоря уже о том, что считать бывшую жену своей ношей можно было только с большой натяжкой. Но об этом Всеволод Леопольдович старался сейчас не думать.

Он хорошо знал, прожив в этом районе много лет, все безлюдные переулки, которые вели к его дому. Редкие прохожие, которые встречались им на пути, с улыбкой провожали глазами эту странную пару. То, что мужчина нес женщину на руках, они приписывали проявлению любви. Разбитое в кровь лицо Ирина прятала на груди бывшего мужа. И он позволял ей это, не беспокоясь, что пальто может быть безнадежно испорчено.

Когда они вошли в арку, Ирина безапелляционным тоном потребовала:

– Отпусти меня сейчас же! Дальше я пойду сама.

И, увидев растерянное и немного обиженное лицо бывшего мужа, пояснила:

– Незачем привлекать внимание соседей. Еще донесут в полицию.

Всеволод Леопольдович привычно согласился с ней. Он всегда знал, что жена умнее и предусмотрительнее его. И безропотно ее слушался. Прежние привычки быстро возвращались к нему спустя много лет. Он даже сам удивился тому, как стремительно и легко это происходило.

Он с облегчением перевел дух, увидев, что Кости во дворе уже нет. Нищий пьяница куда-то ушел, вероятнее всего, пропивать полученные от него деньги. Мысль, что они могут встретиться, и Костя узнает Ирину, до этого сильно беспокоила Всеволода Леопольдовича. Они вошли в темную парадную и медленно поднялись по широкой каменной, с выщербленными ступенями, лестнице на верхний этаж, в квартиру, в которой когда-то жили вместе. В прежние годы подобное бывало много раз. Всеволод Леопольдович шел, испытывая странное чувство, что Ирина никогда не уходила от него и сейчас они возвращаются домой после совместной прогулки. Он никогда не думал, что может так волноваться. Сердце сильно и резко билось в его груди, словно пойманная в сети рыба. Ему было больно, но он терпел, не желая выказать слабость перед бывшей женой. В конце концов, ей сейчас намного больнее, чем мне, думал Всеволод Леопольдович, привычно ставя интересы жены выше своих.

Он открыл ключом дверь. Ирина вошла в квартиру. Ничто не дрогнуло в ее лице. «Она все забыла», – подумал Всеволод Леопольдович, незаметно внимательно наблюдавший за ней. Это было неприятное открытие. Но он подумал, что может и ошибаться.

– Я могу принять ванну? – спросила Ирина, увидев в зеркале в прихожей свое лицо с запекшейся на нем кровью. Без малейшего кокетства она констатировала: – Выгляжу ужасно.

Всеволод Леопольдович молча кивнул. Он боялся, что если заговорит, то голос выдаст его чувства. Ему было до слез жалко Ирину. И он стыдился того, что все произошло у него на глазах, а он не смог защитить ее. Так, как это сделал бы настоящий мужчина,

Настоящий мужчина, думал Всеволод Леопольдович, кинулся бы в драку с полицейскими, ничего не страшась и не думая о последствиях. Стоит ли удивляться, что когда-то Ирина предпочла ему Костю? Этот бесстрашный вояка и сейчас бы, конечно же, не оплошал. Вынул бы свой пистолет и прострелил ноги полицейским, а затем заставил их, стоя на коленях, вымаливать прощение у Ирины…

Ирина ушла, прихрамывая. Оставшись один, Всеволод Леопольдович вдруг почувствовал желание лечь на диван и под музыку Грига забыть обо всем, что произошло с ним сегодня, уйти из грубой жестокой реальности в манящий мир грез и фантазий норвежского романтика. Это позволило бы ему успокоиться, привести мысли и чувства в порядок. Быть может, он так бы и сделал, но ему помешал голос Ирины, зовущей его из ванной комнаты. Из-за шума льющейся воды голос звучал приглушенно и уже немного раздраженно, потому что Всеволод Леопольдович не сразу услышал его и откликнулся.

Прежде чем зайти, он деликатно постучал.

– Входи, что за китайские церемонии, – раздалось из-за двери. – Ты же у себя дома.

Он вошел. Ирина, совершенно обнаженная, неподвижно лежала в ванной, закрыв глаза. Прозрачная вода не скрывала ее тела. Когда-то это тело сводило с ума Всеволода Леопольдовича, он терял голову при одном взгляде на него. Теперь грудь Ирины заметно увяла, словно майская роза превратилась в пожухлый осенний лист, на боках появились жировые складки, резче проступали ребра, а бедра как будто уменьшились в размере. Однако для своего возраста Ирина все еще была привлекательной женщиной. Но, создавалось впечатление, сама она не придавала этому значения, словно вместе с грудью в ней увяло и женское начало.

– Ох, прости, я не знал, что ты…., – смешавшись, пробормотал Всеволод Леопольдович, стыдливо отводя взгляд.

– Не будь смешным, – резко произнесла Ирина, открывая глаза. – Ты много раз видел меня голой. Лучше подай мне шампунь. Где ты его прячешь? Я не нашла его на прежнем месте.