Возраст смирения

Всеволод Леопольдович вздрогнул. Он сразу узнал этот голос с его неповторимыми интонациями. А когда увидел искаженное страданием лицо женщины, то малейшие сомнения исчезли. Вьющиеся рыжеватые пряди волос, в которых появились серебряные нити, немного раскосые, будто всегда чем-то удивленные, глаза… Да, она заметно постарела со дня их последней встречи, но все-таки это была Ирина. Его бывшая жена.

Потрясение оказалось сильным. Всеволод Леопольдович почувствовал, как невидимый злобный зверек впился в его грудь острыми зубами и начал терзать сердце. Он приложил ладонь к груди, и почувствовал под пальцами что-то твердое. Это был пистолет, о котором Всеволод Леопольдович совсем забыл. Он отдернул руку с таким чувством, будто прикоснулся к притаившейся ядовитой змее.

Он знал, что должен защитить бывшую жену, которую на его глазах злобно уродовали огромные мужики, пусть даже те были полицейскими. Но только не таким способом. По природе своей Всеволод Леопольдович был не воин. Он всегда отвергал насилие, предпочитая мирно договариваться. Правда, сейчас он находился в сильном затруднении, не понимая, как можно договориться с вошедшими в раж полицейскими, одетыми так, словно они собирались лететь на Марс и там сражаться с инопланетными врагами землян.

Спасительная идея пришла к нему неожиданно, но, вопреки обыкновению, он не стал обдумывать все ее сильные и слабые стороны. На это не было времени. Всеволод Леопольдович подбежал к полицейским, и, привлекая их внимание, закричал:

– Господа! Господа полицейские! Там, за углом, вашего бьют! Трое хулиганов напали на одного офицера полиции! Спасите его!

Полицейские прекратили бить Ирину. Их лиц под касками не было видно. В полированных защитных масках отражалось только искаженное взволнованное лицо Всеволода Леопольдовича. Они переглянулись, словно советуясь, что предпринять: бежать на помощь или продолжать расправу.

– А с этой что? – пробасил один.

– Оставим здесь, – ответил другой. – Не с собой же тащить. Это как козу запустить в огород.

– Вот еще! Какая коза?! Да она лягается, как бешеная кобыла. Могла ведь меня и покалечить. В святое метила.

– А давай прокатим ее на качелях, – подумав, предложил его напарник. – Пока придет в себя, мы уже вернемся.

Всеволод Леопольдович с ужасом увидел, как полицейские взяли Ирину за руки и за ноги, подбросили одним резким движением вверх, а затем ударили о землю. Ирина слабо вскрикнула и затихла. Зато Всеволод Леопольдович закричал так, что у него самого зазвенело в ушах:

– Да оставьте же ее! Бегите! Спасайте!

Полицейские разом, будто по команде, двинулись к нему. Безликие, словно манекены. Всеволод Леопольдович, не видя выражения их лиц, замер от страха, не зная, что от них ожидать.

– А ты молодец, – сказал один из них, одобрительно потрепав Всеволода Леопольдовича по плечу своей огромной ручищей так, что он едва устоял на ногах. – Посторожи-ка эту тварь, пока мы не вернемся. – И строго, как будто проверяя его, спросил: – Мы можем тебе доверять?

Всеволод Леопольдович от волнения не смог выговорить ни слова, только слабо кивнул головой. Полицейские убежали. Проводив их взглядом, Всеволод Леопольдович склонился над Ириной. Он был уверен, что она потеряла сознание после удара о землю. Но неожиданно увидел ее раскрытые глаза, в которых читались презрение и гнев.

– И ты, кукушонок, – прошептала она. – Продался, Иуда!

Казалось, Ирина нисколько не была удивлена, увидев своего бывшего мужа через столько лет при подобных обстоятельствах. Но ее переполняло возмущение его, как она считала, предательством.

Всеволод Леопольдович растерялся. Он не ожидал таких слов. Ирина, слыша разговор полицейских, приняла его за врага. Это потрясло его не меньше, чем все то, что случилось до этого. Однако времени на выяснение отношений не было. Обманутые полицейские могли вернуться в любой момент и учинить расправу уже над ним. Поэтому он молча подхватил Ирину на руки и направился по переулку в сторону, противоположную той, куда убежали полицейские.

– Куда ты меня несешь? – спросила Ирина. Ей было трудно разговаривать разбитыми в кровь губами. – Собираешься продать за тридцать сребреников?

– Дура, – не выдержал Всеволод Леопольдович. – Молчи!

Это вышло очень грубо. И так не похоже на того человека, которого Ирина когда-то знала, что она растерянно смолкла. Всеволод Леопольдович поразился. Раньше ему никогда не удавалось заставить жену замолчать, если она того не хотела. «Возможно, мне надо было быть грубее с ней, – подумал он. И мимоходом удивился этой мысли, спросив себя: – Неужели ей такое может нравиться?»

– Куда ты меня несешь? – повторила уже значительно тише Ирина. И пожаловалась, словно была маленькой девочкой: – Мне больно.

– Здесь недалеко, – сказал Всеволод Леопольдович. – Ты забыла, где наш дом?

И попросил почти ласково:

– Потерпи, пожалуйста.