Возроди меня

Это каторжный труд, и практически никакой личной свободы. Такой пост требует виртуозного владения навыками работы с людьми, включая умение убивать и очаровывать человека за секунду. Ненавижу и то и другое.

Я пытался убедить Джульетту, что она прекрасно справится, но она, похоже, не верит. Теперь, в присутствии Хайдера и Назиры, Джульетта вот-вот растеряет последние крохи уверенности. Эти двое – вернее, пока только Хайдер – попросились с ней на утреннюю прогулку (Джульетта с Кенджи договаривались шепотом, но слух у Хайдера оказался острее, чем мы думали). И вот мы впятером идем по берегу в неловком молчании: Хайдер, Джульетта и я – так получилось – втроем, а Назира и Кенджи немного отстали. Все молчат.

Однако пляж – не худшее место, чтобы провести утро, хотя от воды и веет непонятным смрадом. Тихо, спокойно, и мерный шум волн служит успокаивающим фоном напряженного с утра пораньше дня.

– Ну что, – наконец спрашивает Хайдер, – ты будешь на континентальном симпозиуме?

– Конечно, – тихо отвечаю я, – как всегда. А вы вернетесь домой, чтобы присутствовать на своем мероприятии?

– Нет, к сожалению. Мы с Назирой надеялись пойти с тобой, но я не был уверен, что Верховная главнокомандующая Феррарс, – он косится на Джульетту, – появится на симпозиуме, поэтому…

Джульетта поворачивается к нам с круглыми глазами:

– Простите, о чем идет речь?

Хайдер меняется в лице лишь на мгновение, но я успеваю почувствовать его изумление.

– Континентальный симпозиум, – с нажимом повторяет он. – Вы же знаете, о чем идет речь?

Джульетта недоуменно смотрит на меня, но тут же берет себя в руки.

– Ах да, – вспоминает она. – У меня на эту тему масса писем. Вот не знала, что это важное событие!

Я подавляю непроизвольное желание поморщиться. Еще один ляп с моей стороны.

О симпозиуме мы с Джульеттой, конечно, говорили, но очень коротко: это конгресс командиров 555 секторов североамериканского континента, проводится раз в два года. Все лидеры собираются в одном зале. Это событие чрезвычайной важности.

Хайдер изучающе смотрит на Джульетту.

– Наш отец занят подготовкой к азиатскому конгрессу, поэтому в последнее время я довольно много внимания уделяю здешнему симпозиуму. Но так как покойный командующий Андерсон никогда не посещал публичные мероприятия, я не знал, последуете ли вы его примеру.

– Нет-нет, я там буду, – поспешно отвечает Джульетта. – Я не стану прятаться от мира, как Андерсон. Конечно, я выступлю на конгрессе.

Глаза Хайдера слегка расширяются. Он переводит взгляд с меня на Джульетту.

– А когда конгресс? – спрашивает она.

Любопытство Хайдера становится просто физически ощутимым.

– Разве вы не посмотрели в приглашении? – невинно спрашивает он. – Через два дня.

Джульетта отворачивается, но я успеваю увидеть, что у нее загораются щеки. Я чувствую ее болезненное смущение, и это надрывает мне сердце. Ненавижу Хайдера за эти игры.

– Я была очень занята, – тихо отвечает она.

– Это моя вина, – встреваю я. – Я должен был отследить этот вопрос и забыл. Но сегодня мы утвердим программу – Делалье уже дорабатывает детали.

– Прекрасно, – говорит Хайдер. – Мы с Назирой с удовольствием присоединимся. Мы еще никогда не бывали на симпозиуме за пределами Азии.

– Конечно, – отвечаю я, – рады будем видеть вас в нашей компании.

Хайдер меряет взглядом Джульетту – одежду, волосы, простые поношенные тенниски, и хотя он ничего не говорит, я ощущаю его неодобрение, скепсис и разочарование.

Мне хочется швырнуть его в океан.

– А какой у вас вообще план визита? – спрашиваю я, пристально глядя на Хайдера.

Он пожимает плечами с прекрасно разыгранным безразличием.

– О, планы все время меняются. Побудем с вами, – он смотрит на меня: – А что, разве старым друзьям нужна причина для встреч? – На долю секунды я ощутил, как в нем плеснулась искренняя обида: Хайдер счел, что им пренебрегают.

Это меня удивляет. Но его обида тут же испаряется.

– В любом случае, – продолжает Хайдер, – Верховная командующая Феррарс, должно быть, уже получила много писем от наших общих друзей. Но, судя по всему, ответом на их просьбы о встречах пока служит молчание… Боюсь, им показалось, что о них забыли, когда я сообщил, что мы с Назирой здесь.

– Что? – вырывается у Джульетты, и она смотрит на меня, а потом снова на Хайдера. – Какие общие друзья? Другие Верховные командующие? Я не получала…

– Нет-нет, – заверяет Хайдер, – не командующие, а только мы, дети. Мы надеялись на встречу старых друзей… Давно не собирались всей компанией…

– Всей компанией, – повторяет Джульетта. – И большая у вас компания?

Деланый энтузиазм Хайдера вдруг остывает до ледяного холода. Он смотрит на меня со злостью и замешательством:

– Ты ей что, ничего о нас не рассказывал?

Джульетта смотрит на меня в изумлении. Я чувствую, что в ней просыпается страх. Я не знаю, как убедить ее не волноваться, а Хайдер хватает меня за руку и тащит вперед.