Возрождение

Теперь он обратил свой воинственный взор на Феррару. Это была признанная папская вотчина, но благодаря уступкам Александра при обручении Лукреции она платила папству лишь символическую дань; к тому же герцог Альфонсо, вступив в войну против Венеции по приказу папы, отказался заключить мир по его приказу и остался союзником Франции. Юлий решил, что Феррара должна стать полностью папским государством. Он начал свою кампанию с очередной буллы об отлучении (1510), по которой зять одного папы становился для другого «сыном беззакония и корнем погибели». Без особого труда Юлий с помощью венецианцев взял Модену. Пока его войска отдыхали там, папа совершил ошибку, отправившись в Болонью. Внезапно к нему пришло известие, что французская армия, которой поручено помочь Альфонсу, находится у ворот. Папские войска были слишком далеки, чтобы помочь ему; в Болонье было всего девятьсот солдат, а на жителей города, которых притеснял папский легат кардинал Алидози, нельзя было положиться, чтобы оказать сопротивление французам. Лежа в лихорадке, Юлий на мгновение отчаялся и подумал о том, чтобы выпить яд;10 Он уже собирался подписать унизительный мир с Францией, когда подоспело испанское и венецианское подкрепление. Французы отступили, и Юлий проводил их в путь, с вожделением отлучив от церкви всех и каждого.

Тем временем Феррара так сильно вооружилась, что Юлий посчитал свои силы недостаточными для ее взятия. Чтобы не быть обманутым в военной славе, он лично повел свои войска на осаду Мирандолы, северного форпоста Феррарского герцогства (1511). Хотя ему было уже шестьдесят восемь лет, он топтал глубокий снег, нарушал прецеденты, проводя кампании зимой, председательствовал на стратегических советах, руководил операциями и установкой пушек, инспектировал свои войска, наслаждался солдатской жизнью и не позволял никому превзойти себя в воинских клятвах и шутках.11 Иногда войска смеялись над ним, но чаще аплодировали его храбрости. Когда вражеский огонь убивал находившегося рядом с ним слугу, он переходил в другие кварталы; когда и они оказывались под огнем артиллерии Мирандолы, он возвращался на свой первый пост, пожимая согнутыми плечами перед лицом смертельной опасности. Мирандола сдался после двух недель сопротивления. Папа приказал предать смерти всех французских солдат, найденных в городе; возможно, по взаимной договоренности, ни один из них не был найден. Он защищал город от разграбления и предпочитал кормить и финансировать свою армию за счет продажи восьми новых кардиналов.12

Он искал отдыха в Болонье, но вскоре его снова осадили французы. Он бежал в Римини, а французы восстановили власть Бентивольи. Народ ликовал по поводу возвращения свергнутого деспота; он разрушил замок, построенный Юлием, сбросил статую, которую сделал Микеланджело, и продал ее как бронзовый лом Альфонсо Феррарскому; мрачный герцог отлил ее в пушку, которую в честь папы окрестил La Giulia. Юлий издал еще одну буллу, отлучающую от церкви всех, кто участвовал в свержении папской власти в Болонье. В ответ французские войска вновь захватили Мирандолу. В Римини Юлий обнаружил прикрепленный к двери Сан-Франческо документ, подписанный девятью кардиналами, в котором созывался генеральный совет, собравшийся в Пизе 1 сентября 1511 года, чтобы рассмотреть поведение папы.

Юлий вернулся в Рим подорванным здоровьем, ошеломленный катастрофой, но не склонившийся перед поражением. Говорит Гиччардини:

Хотя понтифик оказался так грубо обманут в своих льстивых надеждах, в своем поведении он напоминал Антея, о котором баснописцы рассказывали, что, как только он был выведен из строя силой Геракла, то, коснувшись земли, обретал еще большую силу и бодрость. Невзгоды оказывали такое же воздействие на Папу; когда он, казалось, был наиболее подавлен и удручен, он восстанавливал свой дух и снова поднимался с большей твердостью и постоянством духа, а также с более упорной решимостью.13