Возвращение

Последовало длительное молчание. Видимо, рав Нафтали решал: готов ли Шауль принять то, что он ему расскажет? Потом начал:

– Храбрый Филон спас командующего Силоноса, когда тот уже был на гране жизни и смерти. Тяжелейшие пытки и последующие издевательства, сильно повлияли на благородного эллина.

Тем не менее, спустя несколько часов, в его могучих руках вновь был меч. Он возглавил верных ему греческих воинов. Однако предательство свершилось. Командующий застал Александрию без армии, без защиты.

Во все шесть ворот города вошли парфянские войска. Глашатаи Арсака тут же разнесли весть, что за живого Силоноса или за его голову будет выплачено десять талантов серебром. Силоносу, еще не пришедшему в себя после застенков Манитея, ничего другого не оставалось, кроме как покинуть город. Даже в отдаленных местах Каппадокии рыскали соглядатаи Арсака. Искали Силоноса.

Лишь небольшая группа воинов, оставшихся с Силоносом, укрылась в горах дружеского грекам племени саспароев. Там он выздоровел, окреп. Приобрел неузнаваемый вид. Стал другим человеком. – Последнее рав Нафтали подчеркнул особо.

– Значит, купец из Милета и есть Силонос? – проглатывая подступивший к горлу ком, спросил Шауль.

– Да, это он, но вместе с тем это совсем другой человек, – твердо сказал Нафтали, – и теперь ты понимаешь, почему столь важно хранить это в тайне.

Силонос был верным другом Эльазара, да почиет он в мире, и остался таковым, – продолжал Нафтали, – а значит, и нашим с тобой другом, но он эллин и воин. Он хорошо знает Лисия – его подозрительность и безмерную жестокость. Как знает и то, что всё наследие Александра Македонского давным-давно превратилось в прах.

Пришли новые времена и новые завоеватели – безмерно жестокие и безмерно жадные. Исчезли надежды и иллюзии, питавшие душу Силоноса, а вместе с ними исчез Силонос.

В одном из наших разговоров, – чуть слышно продолжал Нафтали, – Силонос сказал, что война для него закончилась. Наемником он никогда не был и не будет. И, как свободный человек, сам выбирает свою дорогу.

Дорогу помощи тем, кто еще не обрёл свободу и борется за неё.

Силонос – образованный греческий офицер, – с убежденностью сказал Нафтали, – он долгое время служил в Иудее. Был противником насильственной эллинизации иудеев. Его сердце полно сочувствия нашему народу, и это подтверждается глубоким знанием наших обычаев и традиций, дружественным интересом к нашей вере.

Помолчал, чтобы Шауль мог хорошо осмыслить то, что он только что услышал, продолжил:

– Корабль "Биркат– Эль”, после ремонта может взять помимо оружия и двадцати лошадей около сотни людей, желающих возвратиться домой, в Иудею.

Конечно же, эта дорога будет не менее тяжелой, чем наш исход из Александрии Месопотамской, и первыми поедут наиболее выносливые и сильные, но это дорога возвышения к нашему священному Иерусалиму.

Наконец, Шауль получил ответ на все мучившие его вопросы. Все его сомнения развеялись.

Теперь он понимал, почему Нафтали настоял на оказании эллину великого почёта – быть посаженым отцом сына Эсты и Эльазара, да будет память о нем незабвенной.

И не потому ли рав Нафтали противился строительству постоянных жилищ в селении Ахава, для беженцев из Дура-Европоса?

Мудрый предводитель иудейской общины Дура-Европоса давно принял решение вести свою общину не из одного изгнания в другое, хотя оно дружеское и на сегодня безопасное, но домой, в Иудею, откуда наши предки были изгнаны Навуходоносором.

Это открытие застало врасплох Шауля, родившегося и выросшего в Эфирике. Он был настолько потрясен, что несколько мгновений ничего не слышал.

Нафтали почувствовал это. Сделал длительную паузу. Притронулся к локтю Шауля, сказал: – среди отъезжающих будет и несколько человек из твоего селения.

– Кто они? – с тревогой спросил Шауль.

– Твоя сестра Эста с сыном и её подруга – Шифра.

– Этого не может быть! – воскликнул, Шауль. – Слабые женщины и младенец в такую дальнюю дорогу?…

– Дорога действительно нелегкая, – согласился Нафтали, – но твоя сестра убеждена, что её сын должен расти в доме его отца, в Модиине и переубедить её никому не удалось. Шифра же сказала, что одну Эсту с маленьким Эльазаром она не отпустит. К тому же дом отца ребенка – её дом. И кто как не она будет нужна Эсте каждый день, каждый миг?

– Я поеду с ними! – твердо сказал Шпуль. – Им нужна надежная мужская помощь и защита!

Наступило неловкое молчание. Его нарушил Нафтали. Он произнес полным убежденности, голосом:

– Нет, сын мой, ты нужен здесь. С нашим отъездом поток оружия не должен ослабевать. Армия маккавеев будет в нем нуждаться еще долгие годы. – Затем Нафтали мягко добавил: – О женщинах и ребенке не беспокойся, наша забота о них будет постоянной. К тому же рядом будет и такой надежный человек, как Гесиод… – но, видя сверкнувшие недоверием глаза Шауля, – неторопливо добавил: – Даю тебе слово.