Возвращение

      Обречённо вздохнув, Денис кивнул. Пока официант элегантно разносил холодную водку в запотевших рюмках, и все вразнобой прославляли рождение нового сталкера, тот отсчитывал деньги. Оставалось на одну еду. А что делать завтра? А потом, если ничего не попадётся? Но тут повар, наблюдавший за событиями в баре из приоткрытой двери кухни, поманил Дениса к себе. За две недели он привык к работящему пареньку и теперь шёпотом поведал ему, что готов всё оставшееся время кормить его почти даром, то есть продавать лапшу всего в три раза дороже, чем в магазине, а остатки солдатской еды, если таковые будут, скармливать совершенно бесплатно. «Как собаке», - подумал Денис, но обижаться сил не было. Да и на что обижаться? Повар был искренне уверен, что делает доброе дело.

      После ужина мальчишка с огромным трудом заставил себя привести в порядок одежду и завалился спать на свободную койку в комнате охранников, понимая, что завтра в семь утра он просто обязан отправиться на поиски и найти что-нибудь более ценное, иначе за оставшееся время он не накопит даже на обратный билет.

11

      Шагая по заросшей молодой полынью бывшей просёлочной дороге, я продолжал обдумывать план поисков Дениски. Мысль об обращении к военным я отбросил сразу: как именно они отыскивают и выдворяют из Зоны, помнилось очень хорошо. Спросить учёных? Но они, как истинные служители науки, думают только о своих экспериментах и наблюдениях и не запомнят мальчика, даже если проведут с ним бок о бок целый день. Интересоваться у каждого встречного сталкера? Этак жизни не хватит, не то, что командировки. Ладно, доберусь до места, а там буду действовать по обстановке.

      Деревянный посёлочек, который был жив в моей памяти, сменился таким роскошным, по местным меркам, населённым пунктом, что я даже немного растерялся. Маленькие, но добротные домики имели дворы или палисадники; выделялось цыплячье-жёлтой окраской почтовое отделение; а бар, судя по наружной рекламе, предлагал не только еду и выпивку, но даже вечерний бильярд и ночной стриптиз. Однако! Растёт общество.

      По улице, не обращая на меня внимания, то и дело проходили люди. Я выбрал мужика в годах и рискнул его остановить:

      - Батя, не знаешь, туда ли я попал? Мне бы бар, где четверть века назад Михалыч хозяйствовал.

      Он смерил меня с ног до головы удивлённым взглядом и только потом ответил:

      - Эва, куда хватил! Зона-то давно расширилась, слыхал, небось? (Я кивнул). Скачком, значит, раз – и здравствуйте, я тут. Тот посёлок она сразу и заглотила. Все, значит, вещи в охапку, и подались границу догонять. Так что в баре твоего Михалыча давно уже, верно, кровосос какой-нибудь шустрый заправляет, по сути родня прежнему хозяину.

        - А сам Михалыч где?

        Мужичок насторожился:

        - А ты кто таков будешь? Не из органов, случаем? Так мы тут живём, никому не мешаем, официально, значит, прописаны. Я вот при баре уборщиком работаю и сторожем. Даже книжка трудовая имеется.

        Я успокоил его, уверив, что не из органов и вообще нахожусь здесь как частное лицо. Просто, мол, потянуло взглянуть на места своего детства. Мужичок прищурился:

        - Даже детства? Детства, говоришь… А как тебя в том самом детстве кликали?

        - Крошка Ру, - отчеканил я без запинки. В лице мужичка мелькнуло узнавание:

        - Так-так. А за периметр-то ты один бегал или с кем-то?

        Перед глазами как живой встал мо наставник, мой проводник, мой друг.

        -С Чижом я ходил. Погиб он. Военные убили.

        Мужичок махнул в сторону крепкого бревенчатого дома и взял меня за рукав:

        -Пошли вон ко мне, поговорим. Мне на работу к вечеру, времени вагон и маленькая тележка.

        Я, конечно, согласился. Мы перешли дорогу, открыли калитку и попали в маленький аккуратный дворик. Наличники дома были покрашены голубым, а на клумбах радовали глаз первые цветы. Я не удержался:

        -А чего же такую красоту за глухим забором держать?

        -Глухой забор от гостей непрошенных бережёт. Особенно от двуногих. По мне, так и вообще всяко пестроты не надо. Я за годы к серо-коричневым тонам привык. Это хозяйка моя чудит.

        Ну конечно, тут чувствовалась женская рука, как же я не понял сразу! В домике тоже было всё аккуратно. Самодельные половички, узорные занавески, даже рыжий кот на подоконнике.

        -Раздевайся, гостенёк, сейчас стол накрою, как смогу - баба моя на работе.

        Он шустро вытащил кое-какую деревенскую снедь и торжественно водрузил в центр стола початую бутылку водки. Я решил не отставать и вытащил из рюкзака ещё одну – с фирменной этикеткой. Хозяин радостно хмыкнул и бодро потёр ладони. Теперь я без сомнения перешёл в категорию «своих».

        Опрокинув по чарочке «за приезд», мы перешли к делу.

        -Давай сперва я о себе скажу чуток, - начал мужичок. – Меня кличут Бизоном, помнишь, небось?

        Я не помнил и не стал этого скрывать. Лучше так, чем завопить «Как же, помню, здорово!» - а потом окажется, что никакого Бизона и в помине не было, это проверка. Хозяин воспринял нормально.