Возвращение Амура

Андрей Осипович был не дурак – изменение в отношении к себе шефа отметил сразу же, но объясниться не пытался, видимо, считая это ниже своего достоинства, за что Муравьев, как ни странно, был ему вроде как даже благодарен. Держался он с начальником почтительно-отстраненно и обязанности по должности исполнял совершенно безукоризненно.

Муравьев кивком ответил на приветствие чиновника и посмотрел на него с невысказанным вопросом.

– Василий Михайлович отправился к Завалишину, – ответил Стадлер, – чтобы пригласить его к завтраку. Вы именно этого хотели?

– Пожалуй, да, – медленно, в размышлении, сказал генерал. – Благодарю, Андрей Осипович.

– Меня благодарить не за что. Завтрак будет готов через полчаса.

– Спасибо, можете идти.

Стадлер наклонил голову и удалился. Именно так – не вышел, а удалился, саркастически усмехнулся Муравьев. Вот кому пристало быть вельможей, однако если он и достигнет «степеней известных» – а он, наверное, достигнет, – то без помощи его, генерал-губернатора, – своей головой и своими руками.

В коридоре послышались бегущие шаги, и в номер влетел Вася Муравьев, раскрасневшийся, без фуражки, со следами дождя на плечах мундира. Такой юный и красивый, что Николай Николаевич невольно улыбнулся ему навстречу.

– Доброе утро, дядюшка! – выпалил Вася. – Завалишин будет к девяти часам.

– А с чего ты решил, что я приглашу его к завтраку? – строго спросил генерал.

– А разве нет? – Вася смутился и покраснел. – Мне показалось… – Он вдруг побледнел, схватился за сердце и осел на пол. На лбу выступили крупные капли пота.

– Вася, Вася, что с тобой?! – бросился к нему Муравьев. Вася тяжело дышал, из закрытых глаз выкатились две слезинки. Генерал расстегнул его мундир, рубашку, начал растирать грудь. – Эй, кто-нибудь! – обернулся он к двери. – Стадлер! Андрей Осипович! Сюда, скорей!!

Прибежали Стадлер и два казака. Все вместе подняли бессознательного Васю и уложили на генеральскую кровать. Андрей Осипович вынул из внутреннего кармана сюртука пузырек с притертой пробкой, открыл, и в номере расплылся запах нашатырного спирта. Поймав удивленный взгляд Муравьева, пояснил:

– Ношу с собой. Хорошее средство для прояснения мозгов.

Он поднес пузырек к носу Васи и тут же отдернул, потому что юноша резко мотнул головой и открыл глаза. Поначалу бессмысленные, они остановились на встревоженном лице Николая Николаевича, приняли более определенное выражение, и Вася попытался подняться:

– Дядюшка…

– Лежи-лежи, – остановил его Муравьев. – Только объясни, что с тобой?

– У него явно грудная жаба, – сказал Стадлер. – Бледность, пот, холодные руки – пощупайте, какие у него холодные руки.

Николай Николаевич пощупал – действительно, руки были как лед.

– И что же делать? Я слышал, что грудная жаба – это очень опасно.

– Нужен доктор, не лекарь, а настоящий хороший врач. Здесь есть врачи?

– Я-таки могу помочь, – раздался от двери голос Шмыйловича. Все обернулись к нему.

– Ты – доктор?! – изумился Стадлер.

– Нет-нет-нет, – заторопился хозяин. – Вы меня не так поняли. Я знаю, где найти доктора. Он живет тут недалеко, на Дамской улице, в бывшем доме Трубецкой. Иван Сергеевич Персин. Очень хороший доктор! Он мне вылечил геморрой, а Розе – это моя жена…

– Хватит болтать! – рявкнул Муравьев. – Немедленно пошлите за доктором!

Шмыйлович мгновенно исчез. Генерал обратился к адъютанту:

– Где болит, Вася? У тебя где-нибудь болит?

– Ничего, дядюшка, – снова попытался приподняться тот, – уже проходит. Не в первый раз.

– Вот как? – нахмурился Муравьев. – Что же ты молчал?

– А что говорить? Я же офицер, а не мальчик и не красна девица…

– Ваше превосходительство, – заглянул в номер казак, – там этот пришел, Заволышин. Что прикажете?

Муравьев раздраженно отмахнулся.

– Вы идите, Николай Николаевич, – мягко сказал Стадлер. – Мы здесь сами управимся.

– Идите… пожалуйста… – с трудом переводя дыхание, произнес Вася. – Я его… еле уговорил…

– Вот как! – вспыхнул Муравьев. Лицо его стало наливаться кровью. Вася, несмотря на слабость, уловил грозные нотки в голосе шефа.

– Не сердитесь… прошу вас…

– Ладно, как скажешь. – Муравьев поднялся. – Ну, идем, – кивнул казаку. – Где он, твой Заволишин?

4

Дмитрий Иринархович в плаще и широкополой шляпе прохаживался по общей зале трактира, расположенного на первом этаже. Он был настолько погружен в свои мысли, что заметил генерала лишь тогда, когда тот окликнул его, спускаясь по лестнице:

– Господин Завалишин!

Декабрист оглянулся, вскинул голову, отчего его темно-русая лопатообразная борода встопорщилась, бросил по-морскому два пальца к шляпе:

– Честь имею!

– Что это вы меня так приветствуете? Вы же не офицер.

– Я – морской офицер и всегда им останусь, невзирая на приговоры, – с пафосным достоинством ответил Завалишин.

Э, да ты, братец, и верно, с большим самомнением, подумал Муравьев. Тебе только в паре с нашим Стадлером быть. Ну да ладно, это неважно, что-то доктора долго нет, живет недалеко и где-то запропастился?