Возвращение Амура

– Какой инструкции, ваше превосходительство? – полюбопытствовал Вонлярлярский.

– Не суть важно, – отмахнулся генерал-губернатор, и капитан понял, что это – не его ума дело, а потому благоразумно примолк.

2

4 июля, немедленно после разгрузки, транспорт «Иртыш» принял на борт генерала со свитой и вышел к Камчатке. Скучать в пути не приходилось – каждый день то вокруг резвились дельфины, то солидно, пуская водяные фонтанчики, проплывали семьи китов. И тех, и других было много.

– Какое у России богатство! – восхищался Муравьев, стоя с Екатериной Николаевной у борта. – Тут же на миллионы рублей китового уса, жира, мяса! Надо срочно заводить китобойную флотилию!

– И тебе не жалко таких красавцев? – укорила Екатерина Николаевна.

– А тебе не жаль тех коров, свинок, барашков, кур, гусей, уток, чье мясо мы едим каждый день? Это ведь неразумные животные.

– Тех, чье мясо мы едим, мы и разводим специально для мяса. А эти гиганты-киты или веселые дельфины – они свободные! Почему их надо – на мясо? Это – зверство! – Екатерина Николаевна даже ножкой притопнула от возмущения.

– Убивать свободных китов – зверство, а убийство свободных людей как называть? – ехидно прищурился Николай Николаевич.

– Людей на мясо никто не убивает, – вспыхнула Екатерина Николаевна, – кроме дикарей-каннибалов.

– А какая, в принципе, разница? Ну, мы – не каннибалы, убитых нами людей не едим, но их другие едят. Те же могильные черви. А непогребенными и дикие звери не брезгуют…

– Простите, что вмешиваюсь, – подошел к ним Поплонский, – но взгляните сюда, ваше превосходительство, – и подал подзорную трубу, указав направление.

Муравьев посмотрел и увидел на горизонте большой пароход.

– Интере-е-есно, – протянул он, пытаясь разглядеть флаг, – это кто ж такие и что они в нашем море делают?

– Это китобой. Может быть, американский, может, английский, а может, голландский. Их тут десятки, и все бьют китов.

Муравьев взорвался мгновенно. Лицо, как всегда, пошло красными пятнами, он начал кричать, брызгая слюной:

– Кто разрешил?! Это же грабеж!! И вы так спокойно об этом говорите!

– Грабеж, – согласился Василий Алексеевич. – И никто его не разрешал.

– А наша охотская флотилия?! Почему позволяет?!

– А как она может не позволить? У китобоев – либо вот такие пароходы, либо мощное парусное вооружение, и они легко уходят от любой погони. А в нашей флотилии несколько суденышек, о которых даже и говорить стыдно. – Поплонский тяжело вздохнул. – Они и потопить могут, так что следов не останется. Думаете, они испугаются, что мы идем под генерал-губернаторским флагом? Да ничего подобного! Ладно, ежели поворотят и уйдут. При прежнем губернаторе вообще приходили в Петропавловск и разбойничали: разбирали амбары на дрова, жгли дома…

– А что же гарнизон? А береговые батареи? – Муравьев так зло ощерился, что Екатерина Николаевна взяла его за руку, погладила, успокаивая.

– Да какой гарнизон, какие батареи! – Поплонский грустно развел руками. – Сто человек со старыми ружьями, а в батареях – по нескольку пушечек, их китобои не раз по полю раскатывали. Нет, ваше превосходительство, тут надобно создавать полноценный флот – и для охраны портов, и для ловли этих разбойников и грабителей. Иначе толку не будет. Хищники, как только учуют слабину, тут же набрасываются. А у нас – куда ни ткни, везде слабина.

Николаю Николаевичу внезапно вспомнился недавний сон, как на него с Екатериной Николаевной и Ваграновым напала стая волков и как они отбивались из последних сил. Сон оборвался, оставив неясность – победили они зверей или нет. Обычно он делился с женой своими снами, а про этот решил почему-то не рассказывать.

Муравьев судорожно вздохнул:

– Ладно, Василий Алексеевич, разберемся, наведем порядок. Прищемим хвосты мерзавцам!

3

Через двадцать дней сравнительно спокойного плавания «Иртыш» благополучно прибыл в Петропавловск. На причале Муравьева встречали двое – высокий худой моряк в треуголке с золотым плюмажем и мундире с эполетами капитана второго ранга и могучий, что было хорошо заметно даже под свободной рясой, священнослужитель в высоком черном клобуке. Слава богу, владыко Иннокентий дождался, подумал Муравьев и легко сбежал по сходням.

Моряк приложил два пальца к треуголке:

– Честь имею представиться: комендант Камчатки Машин!

Муравьев ответил на приветствие и пожал ему руку:

– Здравствуйте, Ростислав Григорьевич! Много слышал о вас и рад лично познакомиться.

– С добрым прибытием, сын мой! – владыко Иннокентий осенил крестом генерал-губернатора и протянул ему руку для поцелуя. Голос его, густой и низкий, очень соответветствовал мощной комплекции.

Муравьев почтительно приложился к пахнущей мятой руке, отметив на пальцах трудовые мозоли, и с улыбкой произнес:

– И вас, ваше преосвященство, я весьма рад приветствовать!