Возвращение Черного Еретика (СИ)

Разговор не клеится; Вэриан пребывает в приподнятом расположении духа, Астори подавлена, а Тадеуш думает лишь о том, как бы сбежать отсюда. Он почти не ест и мало пьёт. Наблюдает за королевой. Что-то произошло между ней и Вэрианом, что-то страшное и неприятное для Астори, отчего этот самодовольный эгоистичный нахал получил над ней странную необъяснимую власть. Астори словно вымирает в его присутствии. Боится шелохнуться и вдохнуть. Тадеушу до зуда в ладонях хочется защитить её, но он не знает, как, не знает, имеет ли право на это.

Да, он её рыцарь… на бумаге. Официально. А неофициально и на деле? Позволит ли Астори ему защищать её и если да, то в качестве кого? Друга? Тадеушу это представляется наиболее вероятным вариантом. Конечно, друг — это лучше, гораздо лучше, чем ничего, вот только…

— Слышал, вы опять занимаетесь северной конституцией? — лениво интересуется Вэриан как бы между прочим. Тадеуш слегка оживляется.

— Верно. Мы с Её Величеством… сотрудничаем. Уже подобрали людей, договорились о рекламе… референдум проведёт в следующем году.

— Любопытно. Что ж, удачи. Надеюсь, эта кампания пройдёт лучше, чем… предыдущая.

Вэриан подмигивает и снова улыбается. Тадеушу слышится в его голосе поддразнивающая издёвка. Да что он позволяет себе? Это… это неслыханная дерзость! Он сам себя слышит? Астори взглядом умоляет Тадеуша держать себя в руках, но он уже распалился, и возмущение щекочущей горячей волной заполняет разум изнутри. На счастье, Вэриан неожиданно отлучается в уборную. Тадеушу приходится остывать наедине с Астори.

Молчание накрывает душным покрывалом — молчание людей, слишком хорошо друг друга знавших в прошлом, чтобы беседовать о банальных мелочах, и слишком отдалившихся в настоящем, чтобы говорить о том, что действительно нужно и важно. Тадеуш прячет глаза. Астори — тоже.

В искрящемся воздухе пахнет магнолией и лотосом. Он подарил ей эти духи, она очень их любит.

Тадеуш чувствует, как близко от него Астори; губы помнят тепло её руки, вкус её помады, и воспоминаний слишком много, слишком, и так невовремя!.. Это невозможно терпеть, невозможно не сорваться. И Тадеуш срывается: весь пунцовый, он поднимается, мнёт салфетку, торопливо мямлит извинения и оправдания и выходит. Спускается в уборную.

Астори смотрит ему в спину и молчит.

Тадеуш моет лицо холодной водой и с остервенением вытирается мохнатым белым полотенцем. Щёки и уши горят. Он дурак-дурак-дурак, он должен собраться, должен… о, к чёрту! Весь этот вечер к чёрту, этот ресторан, ужин и особенно — ненавистного Вэриана. Тадеуш цепляется за край раковины и рычит. Ему хочется кого-нибудь убить.

За спиной распахивается дверь, и Тадеуш видит в зеркале, как из четвёртой кабинки выходит невозмутимый Вэриан. Кивает. Смуглое лицо расплывается в жёсткой улыбке.

— А, господин Бартон! Приятный сюрприз. Где судьба только не сводит людей…

Тадеуш хладнокровно трёт мокрым полотенцем пылающую шею и не произносит ни слова, пока Вэриан мурлыкает похабную песенку и моет руки. Тадеуш косится на него и тихо фыркает. Вэриан позволяет себе этого не заметить.

— Честно, одно из самых больших разочарований в моей жизни, — то, что вы так и не отпустили усы.

Тадеуш игнорирует это неуместное замечание и вешает полотенце на крючок. Вэриан встряхивает мокрыми жилистыми руками и суёт их в карманы.

— А ещё… уж не сочтите за грубость, господин Бартон… Тед, можно я буду звать вас Тедом? Отлично. Так вот, уж извини, Тед, но ты такой дурак.

Тадеуш захлёбывается негодованием и распахивает глаза. Изумление пересиливает гнев.

— Прошу прощения?!..

— Да, — легкомысленно продолжает свою мысль Вэриан. — У тебя под носом ходит такая женщина… ах! Куда ты смотришь? Ещё чуть-чуть — и прошляпишь! А королева…

Вэриан причмокивает губами, и Тадеуш делает шаг вперёд, покачиваясь.

— О, это горячая штучка! Хороша… очень хороша.

— Да-а-а? — надломленно тянет Тадеуш, и Вэриан не замечает угрожающих ноток в его голосе лишь потому, что плохо его знает. Ему же хуже.

— Ага. — Вэриан щурится. — Она любит брать контроль в постели, правда? Непослушная девочка… и шалунья. Но мне такие нравятся. Мы с ней мило развлеклись в Серебряном дворце… после её инфаркта в Совете, ты помнишь, ага? Вот. Ты ведь не сердишься, Тед, правда? Вы ведь того… разорвали. Не сердишься?

— Вовсе нет, — уверяет Тадеуш и, коротко замахнувшись, бьёт Вэриана по лицу. Получается смазанно и неуклюже. В костяшках саднит, Тадеуш хватается за кулак с тихим ойканьем и трясёт пульсирующей ладонью. Он не любит драться. Это не его конёк.

Вэриан моргает, потирая припухшую скулу.

— Ты…

— Мне очень жаль, — говорит Тадеуш и бьёт его ещё раз. Выходит уже точнее, хотя пальцы начинают сильнее болеть. Вэриана шатает; Тадеуш бросается к нему, встряхивает за воротник и откидывает на пол. Он не ожидал этого от себя, но, кажется, входит во вкус. Хочется опять вмазать этому бесстыжему банкиру, но Тадеуш сдерживается: вспоминает, что он премьер-министр и толком не умеет драться. Он дышит и массирует ноющую руку.