Читаем Возвращение Героя (СИ) полностью

Я развернулся и поглядел на пошатнувшуюся девочку, широко раскрыв глаза.


- Блохастая?


Хлоя начала заваливаться навзничь, но я успел подхватить её на руки и аккуратно уложить на землю, тут же начав проверять пульс напарницы. Он был слаб, дыхание прерывисто, видимо, из-за боли. Или что-то мешало ей нормально дышать.


Я не считаю себя идиотом, но иногда мне кажется, что я ещё тот дурак. Не заметил, что с ней что-то не так, хотя интуиция и слух подсказывали, что с Хлоей не всё в порядке. Забыл, что друзьям, в плане здоровья, никогда нельзя верить на слово!


Вот дура, почему же она такая дура?! Нельзя было сказать, что она держится на силе воли...


- Мерлин! - послышалось вдалеке.


Рычащий голос Ревана отвлёк меня от моих не слишком хороших дум. Я сам себе кивнул и, подхватив лёгкое тельце на руки, побежал в сторону голоса.


Я практически ничего не различал в непроглядной тьме, приходилось ориентироваться по блуждающим огонькам, летающих то тут, то там, сияющим мягким светом цветочкам и мху с грибами, растущем практически на каждом дереве.


Напади на меня сейчас какой-то монстр, и я бы, скорее всего, погиб, да и Хлоя вместе со мной. Это если мне не удалось бы его услышать, но есть много монстров, которые передвигаются практически бесшумно.


Чем ближе я приближался к шуму, тем сильнее хмурился - там то ли была битва, то ли ещё что. Я слышал грозные выкрики Ревана и шум множества движений, а где-то сзади продолжались взрывы - голем продолжал бушевать. Благо, мы были на приличной дистанции от той махины.


Я не врач, хотя что-то смыслю в медицине. Но этих знаний точно не хватит на операцию, если у Хлои что-то серьёзное.


У меня в памяти множество книг, как с Эмбера, так и с интернета Земли, но они обрывисты и не полные - если я что-то вспоминаю, то это, в основном, неполные воспоминания, которые приходится встраивать в цепочку основной памяти. Угу, жизнь трудная штука, особенно после перерождения, о чём я время от времени напоминаю себе.


Я выскочил на открытую поляну, по которой носился парень и убегающая от него девочка. Решение было принято молниеносно - я аккуратно положил свою ценную ношу на землю, после чего подхватил замеченную на земле палку, около которой сиял желтый цветочек, и метнул её на звук бега.


- Дерьмо банты! - крикнул Реван, завалившись на землю.


Попал, но... он выругался? Вроде он не в состоянии берсеркера, как должно быть после поедания сердца монстра, так? Или Хлою дезинформировали, или он не съел сердце. Но тогда почему он гонится за Мерлин?


Только сейчас я заметил, что небольшие рожки, торчащие из головы девочки, светятся мягким голубым светом, как и некогда алые глаза.


Она остановилась и развернулась в мою сторону. Мерлин несколько секунд немигающим взглядом разглядывала меня, после чего резко стартанула в мою сторону, заставив меня выругаться и отойти на два шага назад.


- Мерлин? - вырвалось из меня. Мозг услужливо подсказал, что я немножко ошибся в выборе цели.


Она гнала на меня с огромной скоростью, практически размываясь во тьме. Я мог следить за ней только по слуху, но было слишком поздно - у меня не было зверолюдской реакции, чтобы вовремя среагировать на столь быстрое воплощение опасности.


- Ной! - донеслось от поднявшегося с земли Ревана.


- Гх! - в меня на полной скорости врезалась Мерлин, буквально откинув в сторону, но я успел её схватить и крепко сжать, потянув за собой.


Мы несколько раз перекувыркнулись по влажной траве, от силы удара из меня сразу же выбили весь воздух, а из глаза брызнули слёзы, именно из-за этого я не пытался вздохнуть, продолжая сдерживать порыкивающую девочку, пытающуюся вырваться из хватки.


Через несколько мгновений подскочил Реван, и вот уже мы вдвоём кое-как смогли заломать её и усесться сверху. Она ещё несколько раз брыкнулась и наконец-то прекратила сопротивление, став еле слышно всхлипывать, иногда тонко не то рыча, не то подвывая.


- Ной, что ты здесь-... - тут же спросил мальчик, но я перебил его, приложив палец к носу и медленно встав с ног Мерлин, показав Ревану пальцем, чтобы он держал её ноги.


Затем я схватился за живот и медленно отошел в сторону, где, наконец, опустошил желудок и начал дико кашлять, втягивая в лёгкие столь нужный воздух.


- Ох, - донеслось от Ревана, видимо, наблюдающего за не слишком лицеприятной картиной.


- Ох, - повторил я, когда наконец сумел успокоиться и утереть лицо какой-то травкой. - Знаешь, тьфу, меня однажды сбил дракон. Не спрашивай, что я делал в воздухе, и как нам не удалось разминуться, ну так вот... ощущения похожи.


- Ной, как ты... вы? Что с Хлоей? - мальчик, наконец, заметил лежащую неподалёку девочку, к которой я медленно подошел, всё ещё держась за побаливающий живот, куда пришелся удар.


- Не знаю, скорее всего внутреннее кровотечение, - я рыкнул и поднял её на руки, снова направляясь в сторону Ревана. - Ты скормил Мерлин сердце монстра?


- Не совсем, но да, она его съела. Откуда ты узнал?


- Инсайдерская информация, - на моё лицо налезла кривая улыбка. - Выруби её.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Слово о полку Игореве
Слово о полку Игореве

Исследование выдающегося историка Древней Руси А. А. Зимина содержит оригинальную, отличную от общепризнанной, концепцию происхождения и времени создания «Слова о полку Игореве». В книге содержится ценный материал о соотношении текста «Слова» с русскими летописями, историческими повестями XV–XVI вв., неординарные решения ряда проблем «слововедения», а также обстоятельный обзор оценок «Слова» в русской и зарубежной науке XIX–XX вв.Не ознакомившись в полной мере с аргументацией А. А. Зимина, несомненно самого основательного из числа «скептиков», мы не можем продолжать изучение «Слова», в частности проблем его атрибуции и времени создания.Книга рассчитана не только на специалистов по древнерусской литературе, но и на всех, интересующихся спорными проблемами возникновения «Слова».

Александр Александрович Зимин

Литературоведение / Научная литература / Древнерусская литература / Прочая старинная литература / Прочая научная литература / Древние книги
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (Мирский) , (Мирский) Дмитрий Святополк-Мирский

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги