Возвращение к жизни

Тем временем подоспел первый высадившийся на правобережье десант. В урочище разгорался ночной бой.

Противник, разобравшись в обстановке, обрушил на реку минометный огонь. С флангов по переправе били пулеметы. Освещенный ракетами Днепр вскипал от разрывов и пуль. А лодки и плоты все шли и шли к правому берегу. Потом возвращались обратно, забирали новые группы людей и снова — в путь…

В пятидесяти метрах от правого берега разбило лодку, в которой находилось шестеро бойцов во главе с заместителем командира второго батальона по политчасти капитаном Борисовым. Михаил Иванович оказался в воде. Все тело пронзило ознобом, сапоги гирями тянули ко дну.

Преодолевая течение и тяжесть набухшей одежды, Борисов поплыл к берегу. Ему, сорокачетырехлетнему, это давалось нелегко. Но поблизости, над водой, показались торчащий дулом вверх автомат, затем голова, судорожно скрюченные руки.

— Тону! — захлебываясь, вскрикнул боец.

Капитан, подхватив его, вытолкнул из воды.

— Греби сильнее, ногами работай!

Борисов, сам с трудом держась на воде, помог солдату плыть. Вскоре тот пришел в себя.

— Теперь я сам…

Кромка берега медленно приближалась. Михаил Иванович попробовал достать пудовыми ногами дно. Не ощутив тверди, снова вынырнул. Что-то мягко ударило в плечо. Еще один: барахтается, намокшие волосы застилают глаза… Борисов вцепился во вздувшуюся на спине тонущего гимнастерку. Толкая перед собой ослабевшее тело потерявшего сознание бойца, наконец, коснулся ногами дна.

Они не вышли, а выползли на галечник. Борисов стянул сапоги, вылил из них воду, стал отжимать портянки. Его примеру последовали оба бойца. Стуча зубами, Михаил Иванович выговорил:

— Посмотрите, нет ли кого еще.

Один боец поднялся, медленно прошелся босиком по берегу.

— Не видно, — доложил он.

— Значит, остальные погибли, — удрученно заключил замполит.

Однако он ошибся. Из темноты на них вышел, устало ковыляя, красноармеец Иван Балычев: Борисов узнал его по тонкой мальчишеской фигуре. Совсем юный, девятнадцатилетний Ваня Балычев с самого прибытия в батальон вызывал у Михаила Ивановича отцовские чувства. Он испытывал к молоденькому бойцу особую привязанность еще и потому, что Балычев в боях на пути к Днепру не раз показывал завидную храбрость.

Итак, из семерых, плывших в одной лодке, четверо уцелело. Справа и слева слышались голоса, команды. Это высаживались на берег из других лодок. Сильно поредевшие при переправе роты, не задерживаясь, уходили туда, где гремела стрельба.

— Все переобулись? — спросил Борисов. Встав на ноги, он передернулся, словно стряхивал с себя не унимающийся озноб. — Пошли. Батальон вступает в бой.

…Командир взвода второй пулеметной роты лейтенант Александр Лапин уже подал команду приготовиться к высадке, как стриганула пулеметная очередь. Двух бойцов ранило в ноги, лодка заполнилась водой и пошла на дно вместе с «максимом». До берега было близко, глубина небольшая. Раненых вынесли на руках, уложили, под обрывом. Лапин вернулся за пулеметом. Немцы продолжали обстрел, пули взметывали на воде брызги. Не обращая на это внимания, лейтенант нырнул, нащупал пулемет, попытался поднять его, но «максим» выскользнул из окоченевших рук.

Стоя по горло в воде, Лапин раздумывал, как быть. На берегу появился командир роты лейтенант Иван Суптель. Узнав, в чем дело, он снял с себя поясной ремень и бросил Лапину:

— Попробуй зацепить.

Лапин расстегнул свой ремень, кинул пистолет Суптелю.

Соединив оба ремня, опять исчез под водой. Ощупью нашел дугу пулемета, стянул узел и, не в силах дольше сдерживать дыхание, всплыл, не отпуская второй конец привязи.

— Ну, что? — окликнул Суптель.

— Зацепил.

Лапин медленно продвигался к берегу, таща за собой пулемет. Когда стало по пояс, он подхватил «максим» на руки и вынес на сушу.

За ночь саперы капитана Волкова и лейтенанта Петрова переправили через Днепр около 250 человек и 25 ящиков боеприпасов.

С захватом плацдарма решилась первая, но не самая главная задача. Этот клочок земли на правобережье предстояло удержать до следующей ночи, когда смогут переправиться остальные подразделения полка, артиллерия, а за ними — 959-й полк и батареи отдельного истребительного противотанкового артдивизиона.

Пользуясь тем, что застигнутый врасплох противник вынужден был вести бой не только в районе урочища Вороново, но и у села Монастырек, где в ту же ночь форсировала Днепр рота 955-го полка, батальоны к рассвету закрепились на занятых рубежах. А полковые разведчики и отдельные группы стрелков даже достигли окраин сел Балык и Щучинка, наделав там переполох. Захватив несколько пленных, они под напором гитлеровцев отошли к берегу.

Наступило утро. Днепр затянуло туманной пеленой. Небо разъяснилось, гряда облаков уплыла на юг. На какое-то время стрельба затихла, будто от боя устали не только люди, но и само время. Но затишье продолжалось недолго. Едва взошло солнце, как немцы обрушили на плацдарм шквал огня.

Комсорг полка старший лейтенант Иван Кибаль, переплывший ночью с третьим батальоном, присел на дно окопа рядом с лейтенантом Левиным и коротко резюмировал: