Возвращение к жизни

— Хочешь, быль расскажу? В нашей разведроте было. Честное пионерское, не вру! Стоит ночью на посту узбек рядовой Хаким Умаров. Хороший парень, только по-русски кумекает плохо. Слышит, кто-то крадется. «Сытой кыто идет!» — окликает Умаров. «Плен, плен». Фриц значит, идет. «Сытой, псиржанта спрашивам. Псиржант! Немец плен пришла!» — кричит Умаров. «Тащи его сюда!» Хаким зовет: «Немец, ходим судам». Привел немца, сдал сержанту. Назавтра пришел к нам командир полка, хвалит Умарова: «Молодец! К медали представлю». Хаким: «Бельме, не понимай». Командир показывает на грудь: дескать, награда. «А-а-а, — понял Хаким, — Не нада, немец сам пришла плен». Между прочим, этот Умаров научился хорошо говорить по-русски. И воевать тоже. Однажды с группой разведчиков приволок важного «языка» — обер-лейтенанта. И получил за это орден Красной Звезды.

На этот раз Иван слушал явно заинтересованно, посмеивался. Удовлетворенный Ромка снова растянулся на мягкой траве. Но не угомонился, продолжил лясы точить.

— Иване, а Иване, — переходит он на украинский говорок.

— Ну?

— У Виннице був?

— Був.

— Нимцев бачив?

— Бачив.

— И чого воны тоби наробылы?

Иван хмурится. О немцах у него самые неприятные воспоминания. Ромка знает, что однажды немецкий фельдфебель ни за что ни про что ударил Ванюшку стеком по мягкому месту.

— Больно было? — допытывается Ромка.

— Ни. Обидно.

— О, це гарно! Злее будешь. Дойдем до Германия, найдешь того фельдфебеля — расквитаешься.

Ромка Скоробогатов и Ванюшка — наши воспитанники, обоим им по пятнадцать-шестнадцать лет. Ивана вручили на попечение редактора где-то под Винницей. Парнишка остался сиротой и теперь кочует с нами, помогает печатнику, бегает с котелками в штабную столовую за обедами и ужинами.

А Роман — вояка. Стреляный воробей. У него, единственного среди нас, самая уважаемая награда — медаль «За отвагу». История этого веселого, никогда не унывающего мальчишки романтична. Когда наша дивизия уезжала на фронт из Абакана, он нелегально забрался под нары в вагон разведчиков. Обнаружили его лишь на вторые сутки, когда парнишке стало невтерпеж, и он сам вылез из-под нар по нужде.

Хотели ссадить, сдать военному коменданту на станции в Ачинске. Но Ромка так залился слезами, шмыгал своим курносым носом, так упрашивал, что его пожалели и взяли с собой.

На Дону девчата из санитарной роты перешили ему обмундирование, и стал Ромка по всем статьям солдатом, сыном полка.

В поиски разведчики, конечно, его не брали. Но не таким был Ромка, чтобы смириться с подобной дискриминацией.

— Не на побегушки я сюда приехал, — приставал Ромка к командиру роты. — И гранату умею бросать, и автоматом владею.

Долго его оберегали, а потом решили: сводим разок в ночную разведку, пусть успокоится. Назначили парнишку в группу прикрытия, возглавляемую старшиной. Он держал Ромку при себе, да не усмотрел: ускользнул малый с теми, кому предстояло брать контрольного пленного.

Вылазка закончилась удачей. Разведчики бесшумно сняли в немецкой траншее двух дежурных автоматчиков, а третьего, полусонного унтера, выволокли из блиндажа. Но он успел крикнуть до того, как ему всунули кляп. Поднялась стрельба. Роман, оказавшись в группе захвата, прикрывал огнем из автомата бойцов, тащивших пленного к нашему переднему краю. С нейтральной полосы он вернулся в числе последних.

Рассерженный, изволновавшийся старшина дал Ромке подзатыльник и строго-настрого приказал:

— Марш в роту и носа не показывай!

В разведку Ромку больше не пускали, но в наступательных боях зимой сорок третьего он участвовал.

Где-то за Белгородом сам командир дивизии вручил Ромке Скоробогатову медаль «За отвагу». И тут же приказал пристроить парня в нашу типографию. Наборщики стали приучать Романа к наборному делу. Он довольно быстро освоился с верстаткой, его шустрые пальцы уверенно выхватывали нужные литеры.

Стоит, бывало, Ромка у кассы, руки черные от типографской краски, на белом нежном лице — нечаянные помазы. Набирает он текст и что-то мурлычет себе под нос.

— С кем разговариваешь, Ромка? — спросишь, бывало.

— А сам с собой!

— О чем же разговор?

Ромка улыбается во все свое круглое лицо:

— Обо всем… С хорошим человеком приятно поговорить!

Вот таким мне запомнился Ромка Скоробогатов

После войны он уехал домой, в Сибирь. Не знаю, кем он стал. Наверняка хорошим человеком.

Из дневника

20 июня. Сегодня смотрели кинокартину «Радуга». Она нас потрясла. Замечательно, через весь фильм проходит народный гнев, ненависть к фашистам. Зрители остро реагировали на кадры, слышались реплики. С просмотра все ушли с разгоряченным желанием мстить фашистам. Эту картину надо показывать бойцам перед атакой.