Возвращение в Терпилов

Покорно выслушав ленивые распекания Милинкевича за опоздание, я расспросил его о том, почему в редакции никого нет. Выяснилось, что Францев с утра отправился на местный консервный завод по заданию главного редактора, а Саша ещё минувшим вечером отпросился у Стопорова за город, к родственникам. Несмотря на то, что я пробыл в редакции не больше получаса, Милинкевич, безропотно отпустил меня на все четыре стороны, даже не поинтересовавшись причиной этой новой отлучки. У него хватало собственных дел – надо было написать материал на первую полосу для пятничного выпуска и окончить редактировать мавринские материалы, назначенные на ближайшие номера.

Выйдя из редакции я сразу направился в школу, где работал убитый учитель, а по дороге набрал номер Ястребцова. Оказалось, что пока я отсыпался от прошлой безумной ночи, полиция уже успела опросить коллег Королёва. Никаких шокирующих разоблачений, однако, не было. В целом, учитель был человеком положительным – вёл авиамодельный кружок, организовывал экскурсии для детей, и вообще считался одним из лучших педагогов в школе. О взятках, за которые его, якобы, убили, никто из учителей не слышал. Вообще, особых возможностей для сбора дани с родителей у Королёва, кажется, и не было. Он не вёл собственного класса, отношения к школьному хозяйству не имел, и даже материалы для своего кружка покупал на личные деньги. Никаких связей с другими убитыми оперативники также не нашли. Королёв никогда не встречался с судьёй и никак не был связан с Пахомовым…

Странно, но во время разговора мне показалось, что Николай не очень‑то интересуется этим новым преступлением. На мои вопросы он отвечал сухо и односложно, да и вообще как‑то тяготился нашей беседой. Может быть, ему уже известно кто убил учителя? Или всё банальнее и дело попросту в статусе новой жертвы? Ведь Королёв не вип‑персона, вот и можно расследовать дело спустя рукава…

В школу я пришёл около четырёх часов дня. Это было очень старое, ещё дореволюционной постройки двухэтажное кирпичное здание, покрашенное грязно‑жёлтой краской. В некоторых окнах первого этажа отсутствовали стёкла, и вместо них были вставлены фанерные листы, уже сильно потемневшие от времени и потрескавшиеся. Поднявшись по разбитым ступеням лестницы, кое‑где залатанным разноцветными кирпичами, я постучал в деревянную дверь. Сонный охранник, с досадой оторвавшийся от кроссворда, воззрился на меня как на мумию фараона, восставшую из гробницы, но всё‑таки пропустил в помещение. Выяснив у него расположение учительской, я направился туда по гулкому коридору. В длинной узкой комнате, обставленной жёлтыми казёнными шкафами с книгами, я застал только молоденькую секретаршу, сортировавшую на столе плакаты в фанерных рамках.

– Извините, я журналист из «Терпиловской правды». С кем я могу пообщаться? – обратился я к ней.

– А по какому вопросу? – поинтересовалась она, с любопытством оглядев меня с головы до ног.

– По поводу убийства одного из ваших коллег, Королёва.

– Николая Александровича? Да, хороший был человек, мы его все тут любили, – сочувственно произнесла девушка. – Вам, может быть, с директором побеседовать надо? Только она в Гороно уехала, у них по вторникам совещания.

– Нет, не обязательно. Я бы просто хотел поговорить с тем, кто знал Николая Александровича.

– Ну… –в задумчивости наморщила девушка лоб, – сейчас у нас только преподаватели младших классов, которые продлёнку ведут. Они с ним не общались почти. А вы побеседуйте с завучем нашим, Натальей Леонидовной, – вдруг спохватилась она. – Она сейчас учебный план готовит в кабинете географии, на третьем этаже. Поспешите только, пока не ушла.

Шестакову, благообразную седую старушку в цветастой шали, накинутой поверх вязаной шерстяной кофты, я действительно застал в кабинете. На двух сдвинутых партах был разложен огромный ватман и она, энергично двигаясь вокруг него, чертила какие‑то таблички, в которые дописывала данные, сверяясь с тетрадью в кожаной обложке.

– Наталья Леонидовна, я вам не помешал? – спросил я, входя. – Меня зовут Игорь Кондратьев, я корреспондент «Терпиловской правды».

– А чем обязана? – спросила старушка, со лба надвинув на глаза очки в роговой оправе с толстыми стёклами.

– С Вами, наверное, уже беседовали по этому поводу. Я об убийстве Королёва.

– Ах, да‑да, конечно, – оживилась старушка. – Полицейские приходили, опрашивали и меня, и директора.

–Ну вот и у меня есть несколько вопросов. Не уделите мне пару минут?

– Да я не против, но у меня план тут, – женщина устало провела рукой над ватманом. – Только если совсем быстро.

– Я много времени не отниму, – пообещал я.

– Ну что же, садитесь, – она указала мне на свободный стул у стола.

–Во‑первых, что за человек был Николай Александрович? – спросил я, выложив на стол диктофон.

– Ну, я его давно знала, ещё с девяностых годов. Очень он был приличный, порядочный мужчина. Он и преподавал, и с детьми в нерабочее время занимался, вёл кружок авиамоделирования. Такая трагедия, такая трагедия… – заохала она.

– А кто мог желать его смерти, не можете предположить?