Возвращение в Терпилов

Не договорив, она поднялась и быстро зашагала по комнате, крепко сцепив руки у пояса. Возле серванта задержалась, порывисто схватила лежавшую на нём губку и принялась энергично оттирать стеклянную дверцу. Вдруг поймав себя на этом машинальном действии, с досадой бросила губку на пол и застыла на месте, закрыв полной ладонью побледневший лоб. Я встал и в порыве сочувствия шагнул было к ней, но взгляд, которым она встретила моё движение – пустой, отуплённый страданием взгляд – остановил меня.

Вернувшись к кушетке, Белозёрова бессильно упала на расшитые подушки.

– Ну хорошо, – с тоской глянула она. – Сомневаюсь, что могу быть вам чем‑нибудь полезна, но, спрашивайте, раз уж приехали… Что вас интересует?

– Дело в том, что вчера убили учителя Ники, Королёва…

– Николая Александровича? – удивилась Белозёрова. Видимо, удерживая волнение, она нарочито медленным движением сложила руки на груди.

– Да.

– А как его… в общем…

– Очень жестоко, в собственной квартире. Забили до смерти.

– И что же, есть подозрения – кто убийца?

– Нет, пока ничего не известно.

– А какое я имею отношение к делу?

– Да, собственно, никакого не имеете… Но дело в том, что его жизнь очень изменилась после той трагедии. Вот я и хотел бы выяснить, не связаны ли как‑нибудь эти события. Может быть, всё это прольёт свет…

– А как его жизнь изменилась после исчезновения Ники? – с нетерпением оборвала меня женщина.

– А вы разве не знаете? У него начались психические проблемы. Он замкнулся в себе, говорят, галлюцинации видел…

– Да, я слышала что‑то такое, – задумчиво сказала она. – Но что же вы от меня‑то хотите? Чтобы я вам помогла историю с похищением дочери вытащить наружу, чтобы вы её обсасывали и смаковали в своих статьях? – она, неприязненно передёрнула плечами. – Нет, на это я не пойду.

– Светлана Николаевна, – сказал я спокойно. – Вашу историю по газетным полосам таскать никто не собирается. Я просто изучаю самые разные версии, и ваши сведения, возможно, помогут найти преступников…

Женщина нерешительно посмотрела на меня.

– Да как они могут помочь? – с сомнением поинтересовалась она. – Вы думаете, что те же люди, что похитили Нику…

– Исключать нельзя ничего, а в этой ситуации вообще за каждую соломинку приходиться цепляться. Полиция с расследованием не торопится, а между тем убийца на свободе и, возможно, нападёт снова.

Женщина нерешительно повела плечами.

– К тому же ради памяти Николая Александровича… – вполголоса прибавил я.

Я бил наугад. Кто знает как Белозёрова относится к погибшему? Если она винит его в исчезновении дочери, то никакой помощи от неё, конечно, не дождёшься. Но я надеялся на лучшее. Очевидно, что тогда, пятнадцать лет назад, Королёв принял историю с Никой близко к сердцу, а, значит, горю матери сочувствовал вполне искренне. И та вполне могла это запомнить. Кроме того, были ещё и деньги, переданные ей учителем. Вряд ли женщина действительно в них нуждалась, но со стороны такого бедняка как Королёв такая сумма была внушительным жестом…

Несколько тяжёлых мгновений длилось молчание. Наконец, Белозёрова повернулась ко мне и пристально глянула в глаза.

– Хорошо, спрашивайте! – решительно произнесла она.

– Спасибо большое, Татьяна Николаевна. Во‑первых – при каких обстоятельствах пропала девочка? Что произошло после, какова была в этом деле роль учителя?

– Ну что же… – наморщила лоб женщина. – Случилось это в Ростове Великом, на экскурсии, в сентябре две тысячи пятого года. Ника с утра уехала, их у школы автобус ждал. А примерно в три‑четыре часа дня мне позвонил муж, которому о случившемся сообщили в школе. Спрашивали ещё, не сам ли он забрал дочку?

– А что потом?

– Ну я до вечера бегала по соседям, выясняла, не видел ли кто Нику. Потом с мужем поехали в Ростов, там тоже каждый закоулок обыскали, всех, кого возможно, опросили. У мужа ещё знакомый был милиционер, он его тоже к делу подключил…

Её глаза повлажнели, и она взяла салфетку из хрустальной вазочки на столе.

– Сочувствую вам, – робко сказал я.

– Сколько времени прошло а я, видите, до сих пор… – не глянув на меня, с надрывом произнесла женщина. Она быстрыми, резкими движениями скомкала и кинула на стол мокрую салфетку.

Мы помолчали.

– А дальше что? Милиция искала ребёнка?

– Да, искала. Иногда заходил к нам полицейский – то один, то другой… Но всё безрезультатно.

– А что же Королёв?

– Николай Александрович сам очень переживал. Много раз заходил к нам, беседовал со мной и мужем, уговаривал не отчаиваться. В общем, делал всё, что мог.

– Вы винили его за происшедшее?

– Нет, не винила, – пожала она плечами. – Ну а что он мог сделать? Я и тогда подозревала, что ребёнка специально похитили, и сейчас так думаю. Наверное, так или иначе это бы случилось. Не на экскурсии, так после школы.

– А вы можете предположить зачем кому‑то надо было похищать Нику?

– Не знаю… – задумчиво сказала Белозёрова. – Раньше я думала, что… Но… Нет, не знаю… – повторила она.

– А девочка когда‑нибудь жаловалась на преследования?