Возвращение в Терпилов

– Ты смотри только чтобы швейцарцы рыло тебе не начистили, – мрачно предупредил Францев. – Тут на приключения на раз‑два можно нарваться. Бабки засветишь неосторожно, и всё, приятные знакомства обеспечены. А будешь выпендриваться, ещё и закопают тебя где‑нибудь среди этой тишины.

– Да иди ты нахер, чувак! Везде тебе одни упыри мерещатся. Послушать тебя, так хоть в воду головой.

– Ну иди, топись, – равнодушно ответил Францев. Он совершенно успокоился после недавнего спора и говорил в своей привычной манере – нехотя и как бы через силу цедя слова.

Возле здания поселкового совета – широкого длинного дома с шиферной крышей, выкрашенной синей краской, нас дожидались двое; они тут же нетерпеливо кинулись к машине, едва она остановилась. Один – высокий старик в пыльном мешковатом костюме, с прилизанными седыми волосами, отдающими желтизной, и с круглым припухшим лицом. Другой – мужчина лет сорока с резкими монгольскими чертами, в защитного цвета форме, резиновых сапогах и накинутой на плечи выцветшей телогрейке.

– Вы к нам из газеты, из «Терпиловской правды»? – взволнованно выпалил старик, по очереди протягивая нам чёрствую коричневую ладонь, – Я Треухов, председатель совхоза «Знаменский», а вот это наш агроном, Фомичёв, – указал он на своего спутника. Тот тоже крепко пожал нам руки. – Мы вас раньше ждали.

– В аварию попали, – равнодушно бросил Францев.

– Да, дорога наша такая… – сочувственно покачал головой председатель. – С горбачёвских времён, с катастройки то бишь, тридцать лет уже, считай, не чинили…

– Какой у нас план работы? – деловито поинтересовался Саша, накидывая на плечо кофр с фотоаппаратом, извлечённый из багажника.

– Тут, товарищи, дело такое, – сказал Треухов дрожащим от волнения голосом. – Сейчас мы собираемся на собрание, ждём представителей «Русского картофеля». Туда и вас приглашаем: присутствуйте, задавайте вопросы какие хотите. Ну а после мы вас по деревне проведём, покажем наше хозяйство. А затем и чайком угостим на прощание. Как, устроит вас такой план?

– Устроит, – решительно кивнул Саша.

– Хорошо. Я пошёл бизнесменов встречать, а вам пока тут Михаил Афанасьевич вкратце разъяснит ситуацию.

– Когда Треухов ушёл, Фомичёв отвёл нас к деревянному столику возле входа в сельсовет. Мы сели на крытую линолеумом лавку.

– Мы пока в дом не пойдём, там всё готовят к заседанию, – извиняющимся тоном сказал он, садясь рядом с нами.

– Ничего, ничего, и тут хорошо, – остановил Саша.

– С чего же начать? – произнёс Фомичёв, барабаня пальцами по столу и беспокойно поглядывая на нас. – С самого начала, или вам Николай Кузьмич в общих чертах рассказал уже всё?

– С начала давайте.

– Ну хорошо. История, собственно, такая. В конце девяностых, ещё при прошлом председателе, землю колхозную разделили по долям, и создали акционерное общество. Управление им передали объединению «Русский картофель». Дескать, фирма московская, известная, они и бумагами как следует распорядятся, и инвестиции к нам привлечь смогут. Конечно, ничего этого не случилось, но мы рады были, что хотя бы хуже не стало – времена тогда были мутные, тяжёлые. И вот недавно, представьте себе, приехали эти ребята из «Русского картофеля». Собрали людей, раздали подарки – продуктовые наборы да одежду кое‑какую. Люди рады были, хоть какая‑то польза от этой компании. Ну а заодно они и общее собрание тут провели, попросили проголосовать за то и то, а потом расписаться на каких‑то бумажках. Мы на всё это внимания особого не обратили – во‑первых, в юридических вопросах никто у нас не понимает ничего, ну а во‑вторых и сами эти ребята говорили, что дело пустяковое, какие‑то там формальности надо было с документами в Москве уладить. И вот недавно приехали они к нам снова, и, представьте себе, объявили, что мы никакого права больше на нашу землю не имеем. Дескать, бумаги, которые мы подписали, разрешили фирме выпустить дополнительные акции нашего предприятия, провести эмиссию так называемую. И выпустили они этих акций столько, что наши акции совсем обесценились, простыми бумажками стали. Теперь мы всем селом и сотой частью нашей земли не владеем. В один миг нищими стали.

– Делали что‑нибудь? – спросил Саша.

– Да, делали, вот подали заявления в прокуратуру, в полицию, в прессу написали. Нам вот из соседнего колхоза, из «Преображенского» помочь хотят. У них там другая управляющая компания, средства есть, и, вроде бы, не такие жулики, как эти москвичи. Но вот на огласку тоже большой расчёт.

– Ну а как вы тут живёте? – спросил Саша.

– Ну что жизнь, жизнь как везде теперь, – грустно вздохнул агроном. – Кто имел возможность – в город уехал, ну а оставшиеся пробиваются как могут. Работы нет почти. Школа у нас была – закрыли её, фельдшерский пункт в Собянино, за десять километров перенесли, дескать, невыгодно держать его тут. Скорая сюда только на вертолёте доберётся, так что если плохо кому стало, на помощь можно не надеяться, хоть сразу отходную пой. Вымираем потихоньку как мухи.

– Необитаемый остров прям, – сказал Саша.