Возвращение в Терпилов

– Да, молиться, зачем же ещё. Впрочем, на службах редко бывал, чаще просто так заглядывал…

– На исповедь?

– Да, изредка и на исповеди бывал. Но обычно со мной не разговаривал. Ему тут одна икона нравилась, иногда по часу возле неё простаивал.

– Какая? – полюбопытствовал я.

– Да вон, Архангел Михаил, – нехотя кивнул священник на тёмный угол, где слабо дрожали огоньки свечей.

– А вне церкви вы не общались? – спросил я.

– Нет, не общались. Впрочем, я полиции всё это уже рассказал.

– А что за человек был убитый?

– Ну… – замялся батюшка. – Бог каждую душу принимает. Что говорить… Вы знаете, пословица была римская – «де мортиус аут бене, аут нихил» – о мёртвых или хорошо, или ничего. А зачем вам, собственно, всё это? – вдруг с вызовом выступил он. – Газеты уже на эту тему отписались.

– Понимаете, случай интересный, и мы проводим собственное, отдельное расследование.

– Вот оно как! – блеснул глазами священник. – И что же, узнали что‑нибудь новое?

– Пока только общие сведения. – Я извлёк из бумажника визитку и протянул ему. – Что ж, если что‑нибудь вспомните, позвоните мне, пожалуйста.

Священник взял карточку, быстро подал мне свою тонкую прозрачную руку и, церемонно поклонившись, вернулся к дожидавшейся прихожанке.

От беседы у меня осталось двоякое впечатление. Во‑первых, очевидно было, что священник за что‑то не любил Пахомова. Это и неудивительно – своенравный обитатель апрелевского особняка был, судя по всему, личностью малоприятной. Но вместе с тем мне показалось и что отец Михаил о чём‑то умалчивает. Интересно, он боится кого‑то, или его сдерживают причины иного характера? К примеру, не защищает ли тайну исповеди? Он обмолвился, что Пахомов приходил в храм в том числе и излить душу в беседе. Возможно, бывший бандит проговорился и о чём‑то, что может теперь вывести на след его убийц… Да, сюда мне определённо предстоит вернуться…

Я направился к выходу из церкви, но, не дойдя до двери десяти шагов, остановился у иконы, которую настоятель упомянул в разговоре.

Это был старорусский образ в серебряном окладе, каких много ещё сохранилось в провинциальных храмах. Архангел Михаил представал на нём в золотых сияющих доспехах, алой мантии и с жезлом в левой руке. Правую же руку он протягивал к смотрящему, как бы зовя за собой. Растрёпанные волосы святого вились по ветру, карие глаза, наполненные страстной, неизбывной тоской, смотрели в сторону, словно он стыдился чего‑то. Чем привлёк Пахомова этот странный образ, и в каких грехах он каялся, простаивая перед ним часами?..

Вернувшись к сельсовету, я не обнаружил там никого из коллег и, дожидаясь их, устроился на заднем сиденье автомобиля с электронной книгой. Но сосредоточиться на чтении не смог. Перед глазами мелькали впечатления дня – утренняя авария, испуганное лицо московского юрисконсульта, окружённого колхозниками, туман над кладбищем у особняка Пахомова, и сам особняк с его нелепой купеческой роскошью… Странно, но о чём бы я ни думал, мои мысли неизменно возвращались к фотографии, виденной на столе в кабинете Пахомова. Что же так зацепило меня на ней? Кажется, ни одно лицо, кроме Прохорова и самого Пахомова не было знакомо мне, не узнавал я и интерьер на снимке. Измаявшись в догадках, я повторял себе, что дело в пустяке – примечательном пейзаже на стене, какой‑нибудь неуклюжей позе, на крошечную долю секунды развеселившей меня… Но фотография всё‑таки не шла из памяти. Как я жалел теперь, что упустил возможность переснять её на мобильный телефон! Впрочем, может быть, ещё не поздно? Я взглянул на часы: без пятнадцати три. Вряд ли Саша и Францев освободятся раньше, чем через час‑полтора, ну а я за это время успею сходить к особняку и вернуться обратно. Я подхватил сумку и, заперев машину, направился по извилистой глинистой дорожке, ведущей в Апрелевку. Через двадцать минут я уже стучал в бирюзовые ворота пахомовской виллы. Дверь мне открыл тот же заспанный толстый сержант, что и утром. Ни слова не сказав, он отступил в сторону, пропуская меня внутрь.

– Снова к нам? – вышел мне навстречу улыбающийся Сольцев. – Забыли что‑нибудь?

– Да вот, представьте, забыл сфотографировать кое‑что в доме, – ответил я.

– А где именно?

– Наверху, в кабинете.

– Тогда подождите немного. Место преступления у нас под электронной охраной, я сигналку отключу, схожу за ключами, и провожу вас.

– Кажется, не прокололись ваши подозреваемые? – через минуту говорил полицейский, шагая впереди меня по гулкому каменному коридору.

– Не прокололись, – нехотя подтвердил я. – Да и надежды особой не было.

– Надо использовать любой шанс, это я понимаю, – тактично заметил Сольцев. – Но, может быть, вы ошиблись в чём‑нибудь с Николаем Николаевичем?

– Почему вы так считаете?

– Да не похожи эти ребята на убийц, честно говоря. Один – мальчишка совсем, другой выглядит как‑то больно интеллигентно.

– А вы физиономист, – улыбнулся я.

– Ну, такая работа, – пожал плечами полицейский, с карточкой склоняясь над электронным ридером. – Пожалуйста, заходите, снимайте, что хотите.