Впереди дальняя дорога

— Не выдумываю... Помнишь, ты спросила — изменился ли Борис?— сказал я.— Изменился, конечно, изменился. Не все мне в нем нравится... Но он любит тетю Надю. Ты просто убедила себя, что он плохой. Все же есть в нем что-то и хорошее. Он сейчас искренне хочет вернуться к тете Наде, к Дениске. Опять жить в нашем доме. И старается помочь тете Наде, думает о ее будущем. За этим и приехал в Крутогорск. Ты же каждый его поступок истолковываешь дурно. А ведь так нельзя. Правда? Надо помочь Борису, а не топтать его.

— Его затоптать трудно. Он сам скорее затопчет другого. Мне не хотелось рассказывать тебе все, что знаю. Еще подумаешь, что наговариваю. Но вот тебе один только случай. По его вине из нашего института ушло трое хороших людей. Таких, которые никуда не высовываются, а скромно и увлеченно занимаются своим делом. Вроде тети Нади. Однажды они осмелились выступить против Бориса. Он в одной своей работе допустил ошибку и ни за что не хотел признавать ее, хоть она была очевидна. Мне трудно тебе объяснить, в чем она, для этого потребовалось бы слишком много времени, но поверь, что заметили они ее во время, и она была очень серьезной. Впоследствии все это подтвердилось. Но Борис не захотел считаться с ними, сумел создать вокруг них такую обстановку, что все они вынуждены были уйти из института. А работники очень ценные и способные. Не чета ему. Теоретически на голову выше. Вот какой твой Борис. И еще кое-что мне известно, да, может, не время пока об этом говорить.

Мне тяжело было согласиться с Катей, хотя в глубине души я чувствовал, что она в чем-то права... Я попытался ей возразить.

— Один неправильный поступок еще ничего не значит. Вот я знаю женщину. Ее прошлое может испугать. В восемнадцать лет — тюрьма, потом всякие связи с мужчинами, брак с преступником. Курит, пьет... Потерянный человек? Как по-твоему?

— Да это же другое... Надо узнать ее. Может, так сложились обстоятельства. Может, она запуталась в них. А твой Борис сам делал свою судьбу. Вернее, карьеру, и теперь в угоду ей идет иногда на подлость. Ты поверил, что у него добрые намерения? А я в это не верю. Переубедить тебя, наверное, не смогу, но он даже в мелочах подленький. Каждый поступок вроде пустяк, а вместе — его характер.

Мне стало очень тяжело на душе. Я промолчал.

От пруда давно тянуло прохладой. Надвигались вечерние тени. Как всегда, на дальних берегах засветились глазки рыбачьих костров.

Но уходить не хотелось. Тянуло побродить в вечерних сумерках. Я предложил Кате прогулку до парка, и она охотно поднялась.

Хороший летний вечер вытянул горожан на улицу. В аллеях были заняты все скамейки. Много народу толпилось на ярко освещенном круге танцевальной площадки.

Во Дворце культуры закончился киносеанс, и площадь на короткое время полюднела. Проходили девушки и парни, нарядно, по-летнему одеты. Слышался смех, веселые шутки.

Мы подошли к кафе. Большие окна его были ярко освещены. Горела неоновая вывеска: «Космос». Я подтолкнул Катю к двери, и она безропотно подчинилась. В переполненном, гудевшем голосами зале мы отыскали все же свободное местечко.

Возле нас остановилась официантка.

— Немножко выпьем? — спросил я Катю.

— Только кофе и мороженое,— категорически сказала она.

— Синий чулок,— упрекнул я.— В кои-то веки оказались вместе. Может, другого случая и не будет. Себе я чуточку закажу все-таки.

— Тогда и мне чуточку — портвейна,— сдалась сразу Катя.

— Коньяку.

— Портвейна, и немного.

На том и порешили. Девушка, улыбаясь, приняла заказ. За соседним столом сидели две пары.

Милейший парень, какой-то очень уютный, с крутыми плечами, выдавал всякие истории.

— Смех, знаете...— говорил он, оглядывая собеседников бархатистыми темными глазами.— Побежал утром на поезд, шапку забыл. Пришлось новую покупать...

Все его истории начинались одной и той же запевкой.

— Смех, знаете...

Лицо Кати оживилось. Я смотрел на нее, и мне доставляло удовольствие ухаживать за ней. Она охотно принимала знаки моего внимания.

В кафе начали приборку. Пора было подниматься.

Случайно, но словно кто толкнул меня, я оглянулся на дверь. И увидел... Бориса. Он стоял у входа. Мы встретились глазами. Борис сразу повернулся и вышел.

Вероятно, на моем лице выразилось удивление.

— Что случилось? — спросила Катя.

— Ничего, ничего...— поспешно ответил я, подозвал официантку и стал расплачиваться.

Я не понимал, почему мне стало неприятно, что Борис увидел меня с Катей.

Катя все еще пристально вглядывалась в меня.

— Кого-то ты увидел? — опять спросила она.— Тебе неприятно, что увидели со мной? Маира?

— Что ты! Борис заходил.

— Ну и что? — спокойно полюбопытствовала Катя.

— Ничего, конечно,— согласился я. На улице я спросил:

— Тебе нравится в Крутогорске? Не жалеешь Москвы?

— Нисколько... Просто некогда думать о Москве. Ведь мы сейчас заняты самым интересным. Проверяем все показатели, схему обогащения.

Мы стояли у большого дома, где на верхнем этаже Катя занимала однокомнатную квартиру.

— Почему ты никогда не зайдешь к нам на завод и не посмотришь, как мы работаем? — спросила Катя.