Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия

Под городком и шум и грай.
Волнуется орда:
– Эй, хватит дрыхнуть, вылезай,
Пора и нам туда!

Молодки встали над толпой
Беснующихся лиц.
Перекрывая жадный вой,
Им закричали вниз:

– А ну, какой ещё болван
Желает ласки сей?
И сбросили со стен в бурьян
Все головы гостей.

Взметнулись вопли, визги, вой:
– Бей их! Алла! Алла!
У баб над самой головой
Вмиг туча стрел пошла.

Штурмуют в ярости забор,
Ворота, ров, завал.
А сверху – камни бьют в упор,
Летит, дымясь, смола.

Вот девка падает одна.
Померкнул белый свет.
Хоть на миру и смерть красна,
Второй-то жизни нет.

Другая стонет у ворот —
Стрела у ней в груди.
– Не робьте, бабы, не пройдёт
В ворота ни один.

Редеют женские полки,
Да скоро уж и ночь.
Но вот отхлынули враги —
И им пришлось невмочь.

Ордынцы сбились на лугу,
И судят млад и стар,
Как подступиться к городку.
Такой пошёл базар!

Поэма кончается благополучным исходом воительниц под защиту Кремля. Конечно, действительность была трагична, но какой же сказитель пожелает худого своему герою? И конец поэмы патетичен:

Прошу пожаловать в Москву,
Пройтись по берегам.
Бабьегородскими зовут
Два переулка там.

Отвага ратниц городка,
Московских баб простых
Врубилась намертво в века,
Горжусь – я семя их[8].

Москва – столица. Всё меняется разом и вдруг. Был наш город небольшой окраинной крепостью Владимирского княжества. Затем стал столицей Московского, тоже не поражавшего современников ни своими размерами, ни своей мощью. И вдруг – столица Руси!

То, что Москва – столица Русского государства, давно вошло в кровь и плоть русского человека. Таковой она оставалась даже тогда, когда официально первенство было передано Петербургу. Но многие ли знают, когда всё-таки Москва стала столицей всех городов и весей необъятной Руси?

Многие за год возвышения Москвы берут 1332-й, когда Иван I Калита добился в Золотой Орде признания себя великим князем «надо всею Русскую землею». Но перемещения столицы в Москву тогда всё-таки не произошло. И Иван Калита, и его сыновья Симеон Гордый и Иван Красный именовались великими князьями Владимирскими, то есть юридически столицей Руси оставался Владимир.

Ситуация изменилась коренным образом только к концу княжения внука Ивана Калиты – Дмитрия Донского (13591389). А стало это возможным только благодаря тем колоссальным усилиям, которые сделала Москва, чтобы привести Русь на Куликово поле. Вот как оценивал эти усилия один из самых известных отечественных историков С.М. Соловьёв: «Такой битвы, как Куликовская, ещё не бывало прежде на Руси; от подобных битв давно уже отвыкла Европа».

В национально-историческом сознании Куликовская битва – явление судьбоносное, имевшее всемирное значение. И это не риторика, не поэтическое преувеличение. В «Задонщине», литературном памятнике того времени, читаем: «Шибла понеслась слава к Железным вратам и Караначи, к Риму и к Кафе по морю, и к Торнаву и оттоле к Царьграду». Здесь указаны три направления пути славы: на восток, запад и юг.

Железные Ворота – это Дербент, Караначи – Ургенч, столица Хорезма. Оба географических пункта входили в «монгольский мир» того времени. На западе – мир католический (Рим), на юге – православный. В Константинополь ошеломляющая весть пришла через древнюю болгарскую столицу Тырново.

Но границы, означенные в «Задонщине», это ещё не пределы распространения русской славы. О Куликовской битве знал в далёком Ширазе персидский историк Низам-ад-дин Шами. О разгроме Мамая писал арабский историк Ибн Халдун, живший в Каире. Обобщающую характеристику битвы дал в сочинении «Вандалия» германский историк Альберт Кранц, живший в Гамбурге. Всё это были современники выдающегося события.

То есть Куликовская битва в буквальном смысле имела планетарный резонанс. И не удивительно, что наибольшее впечатление это событие произвело на обитателей русских земель в Золотой Орде. Прямым следствием Куликовской битвы стало признание за Москвой ведущей духовной и политической роли среди всех русских княжеств. Именно после Куликовской битвы роль столицы перешла от Владимира к Москве.