Враг мой: Сокол для Феникса. Часть 1

Ловко перекинула тетиву на грудь. Колчан на спину. Шапку на голове подбила, дабы не мешала и не сползала. И в то же время косу скрыв, не срезать же ее, в самом-то деле!

На старте были оговорены условия. Что допустимо, а что нет. Куда скакать, где разворачиваться, кто будет считаться победителем. Люди Ратмира проверили дорогу на ловушки, на подставы и только после их тщательной проверки был дан старт!

Заезд прошел быстро, как и следовало ожидать. И пусть Ратмир, еще начав забег, едва не у ног смог тетерева подстрелить, но резвый скакун Любавы ни на миг не позволил вороному скакуну Вяжского хоть на копыто обойти себя. А то едва не вышло, когда княжна с горечью высматривала хоть ворону, но по дороге дичи не встретила. За ней пришлось ближе к лесу скакать. Стреляла на скаку. Зайца подхватила с земли за стрелу, ни на долю секунды не притормозив, и успевала на обратный круг зайти аккурат, когда Ратмир коня разворачивал.

* * *

На финише Вяжский лишь птицу к ногам Любавы швырнул сгоряча. И молча к себе в отведенный дом ушел.

Уже вечером за узким столом самых властительных людей княжества: князем, боярами, куда и Любаву, как главную виновницу допустили, состоялся новый разговор.

— Что с глупого заезда? — рычал гневно Ратмир. — Негоже бабе с луком скакать!

— А ежели мило ее сердцу это дело? — вспыхнула княжна.

— Понесешь, будет другое дело больше тебя волновать, а о глупостях позабудешь!

— Ежели и понесу, то не от тебя, Ратмир Вяжский! За любого другого пойду! Назло, в отместку… дабы знал, что слово держать надобно. Ты обещал, а теперь требуешь опять менять уговор.

— Потому что нет такого на свете мужика, кто бы смог тебя приструнить! Ни одному с тобой не управиться. Такую, как ты… — ручищей над столом махнул, да в кулак здоровый сжал, — вот как держать надобно. А я умею укрощать.

— Укрощать… — вскинула брови княжна. — Аки кобылу?

— Ежели придется, то аки кобылу, — решительно кивнул, да так, будто припечатал. — Стреножу и выпорю! Коль ретива настолько, что не ведаешь, когда молчать и кого слушать.

— Меня еще никто так… мило не сравнивал. Обычно лебедушка, голубушка, березонька… А ты, Ратмир Вяжский, со всей своей воинской нежностью… кобылой. И к тому же укротить… — На душе так мерзко стало. Сердце болезненно стучало, в голове мысли скакали. — Жаль, что не умеешь по-человечески. Как с женщиной, какая мила сердцу. Видать, по собственной воле — мало женщин у тебя было… Все по воинам, да кобылам…

Зал умолк, а в следующее мгновение наполнился возмущенными криками:

— Да как ты смеешь!

— Пороть тебя!

— Замуж выдать за него, пусть уму разуму учит!

— Конечно! — вспыхнула злобой княжна, поднимаясь на ноги, да в стол руками упираясь. — Давайте! Жените! — обвела взглядом всех присутствующих. — Тоже мне… собрались мужи достойные. Только пузо набиваете и распоряжаетесь, кому под кого в угоду княжества лечь! Как по мне, давно ваши ряды прочистить надобно от гнили.

Зал взорвался гневными выкриками, но Любаве уже было все равно. Накипело, и сейчас прорвалось:

— Не виновата я, что девицей родилась, да с характером не девичьим!

— Вот и знай свое место! — кто-то рыкнул яростно.

— Да!

— Верно!

— А что вам право дает указывать, что мне делать аль нет? — сузила гневно глаза Любава. — То, что борода у вас на лице, а на моем не растет? Что дело ваше сложное и опасное: бабу обрюхатить, да воинами заниматься?

Бояре вскакивали, пытаясь перекричать один другого, но все вместе в сторону княжны, бросая угрозы и требования.

— Тем, что сила в наших руках! — рявкнул Ратмир Вяжский, да кулаком по столу ударил. Посуда испуганно бряцнула. — И ежели рты свои раскрываем, мы готовы отстаивать свою правду!

— Дык я вроде не прячусь. А то, что сильнее, так уж природой заложено, но то ничего не говорит об уме вашем, княже, — почти выплюнула слово. — О том, какой вы человек, да какими доблестями наделены. Как по мне, участь бабская куда тяжелее и опасней вашей. Мы умеем страдать молча. Мы умеем глотать слезы, но упираться и делать. Мы выносливее, и боль переживаем гораздо ярче, притом… что можем вытерпеть те же муки, что и вы… А вот вам никогда не познать наших мучений! Так что… нет справедливости выполнять ваши наказы… Умный муж не тот, кто жену затыкает, а кто прислушивается к ее мнению, ведь со стороны виднее. Да и женская мудрость она другого характера… — сердцем и душой мы видим, а вы лишь обостренным чувством превосходства и желанием переплюнуть соседа.

— Любава, — в потоке ругани утонул голос Батюшки, но княжна успела его уловить и потому метнула на Святояра виноватый взгляд.

— Прости, — закусила губу в бессильной злости.

Месяц до…

Твердомир Минской

Зихао неспешно ехал на коне, лениво окидывая просторы земли Русской взглядом и скучающе раздумывая над жизнью.