Врата небесные

В результате пленники утратили свободу и чувство собственного достоинства. Угнанные насильно, сваленные без разбору на соломенные тюфяки мужчины, женщины, дети и старики не имели ничего, кроме узелка с кое-какой одеждой и чудом сохранившимися амулетами. Поселение окружал высокий частокол. Ворота охранял суровый, сытый и снабженный всем необходимым страж. Вдоль изгороди были выкопаны канавы: одни – чтобы мочиться, другие – чтобы испражняться; нечистоты и экскременты плескались в них, распространяя стойкую вонь; над ними, застилая небо, плотным роем с гудением кружились мухи и набрасывались на пищу. Вот уже несколько недель в поселении не хватало продовольствия. Жалкий прибывающий провиант солдаты оставляли себе, а протухшие отбросы раздавали человеческому стаду, считая, что гнилых фруктов, недоваренных злаков и других дурно пахнущих объедков этим свиньям достаточно.

Рабов терзало множество хворей; некоторые объяснялись условиями труда – инфекции, незаживающие раны, переломы, трещины, разрывы, мышечные спазмы; другие были спровоцированы условиями жизни: анемии и бессонницы. И одновременно невольников терзал загадочный и жестокий недуг. Еще у входа в поселение мой проводник Фадим предупредил меня: «Будь осторожен! Тела больше не гадят, они отливают испражнения». Действительно, узники и солдаты страдали чудовищными поносами, которые продолжались в течение часа, а затем возобновлялись, сопровождаемые рвотой, что забирало последние силы больных. Кое-кто после многодневных мучений выздоравливал, многие умирали. Поскольку эти последние, прежде чем испустить дух, синели, недуг назвали «синей болезнью»[51]. Ответственность за эту катастрофу возлагали на разных Демонов: Демона сластолюбца, который невидимо перескакивает из одного человека в другого, грязного Демона, выходящего из земли и поедающего останки при помощи своих слуг – крыс, или Демона воздуха – жестокого ветра, отравленное дыхание которого распространяет бедствие.

В отличие от жителей Бавеля я незамедлительно назвал виновных и остался глух к заклинаниям, ритуалам и жертвоприношениям. Будучи учеником Тибора, я применил его методу: наблюдать симптомы и искать в природе средство исправить природу.

Я изучил страдания несчастных. Из их задов нескончаемым потоком бил фонтан мутной жижи с комьями и тошнотворным, сладковатым запахом, напоминающим запах раздавленного жасмина. Это явление привело меня в замешательство: откуда брались эти бурные водопады, никак не связанные с той малостью, которую поглощали больные? Я, веривший, что мы состоим из земли (здесь утверждали, что из глины), предположил, что вода занимает в нас большое место, хотя и не обнаруживается, и что она вносит жизнь в наше тело, орошая его. Недаром ведь трупы обнаруживают сильное обезвоживание?[52]

И вот какой вывод я сделал: если вода вытекает из тел, следует снова наполнить их водой, но главное – не этой грязной. Через Фадима я попросил себе в помощь пятьдесят женщин. Мы использовали фильтрующий уголь, чтобы очищать жидкости, которые каналы приносили в поселение, а затем кипятили их. Оздоровив и охладив воду, я заставлял несчастных пить ее в больших количествах, часто насильно, поскольку обезвоживание совершенно лишило их энергии, расслабило мышцы и размягчило кости. Больные с каждым днем поправлялись, все реже страдали от спазмов и прекратили постоянно опорожняться. Чтобы ускорить их выздоровление, я прибег к такому же соображению: если они теряют массу, следует ее компенсировать. Я потребовал, чтобы они ели жареное мясо или печень. И в этом я опять достиг результатов.

В обоих случаях методика Тибора доказала свою эффективность[53].

Так что характер моей борьбы изменился: теперь это уже было не сражение лекаря с болезнью, а скорее битва одиночки против целого войска.

Я драл горло, объясняя, что синяя болезнь будет продолжаться, пока в поселении не соблюдаются правила гигиены: необходимо постоянно очищать воду, отвести питьевую от канав с нечистотами, мыть фрукты и овощи чистой водой и заменить мясом отвары из злаков и каши.

Военачальники, даже те, кого коснулась синяя болезнь, отказывались меня слушать. Тогда я потребовал встречи с Нимродом. Тот ограничил нашу беседу несколькими минутами во внутреннем дворе – проговорили мы еще меньше, чем в предыдущий раз. Хотя и предупрежденный своими соглядатаями, он сделал вид, что только что обнаружил мой отчет и рекомендации, а затем сообщил, что разделяет мое мнение. Я воспользовался этим и горячо попросил его удалить лекарей, которые обкрадывают поселение рабов. Для убедительности я схитрил, прикинувшись, что разделяю его измышления о божественной иерархии.