Врата небесные

Гавейн перестал смеяться. Он казался встревоженным, будто ему теперь недоставало охранительного присутствия ребенка. Невозмутимо, не обращая внимания на его обеспокоенность, я произнес:

– Ты должен кое-что объяснить мне, Гавейн.

– Да что ты? Я думал, ты сначала поблагодаришь меня.

В смущении опустив голову, я путано выразил свою признательность за его спасительное появление в женском флигеле и тут же поведал о нашем бегстве в Киш.

– Там я справлялся о тебе, Гавейн. Расспрашивал людей, царицу – тебя никто не знает.

– Да что ты?

– Странно… Я встречаю тебя в Бавеле, где тебя не должно быть, а не в Кише, где ты якобы проживаешь. Ты должен мне кое-что объяснить, Гавейн.

Он внимательно рассмотрел свои ногти и ответил:

– Как жаль! Я не люблю объяснений. И редко прибегаю к ним.

– Однако придется. Почему ты бродишь по Бавелю?

Он кивнул в мою сторону:

– А ты? Зачем ты переодеваешься?

Мы обменялись недоверчивыми взглядами. Каждый занял оборонительную позицию по отношению к противнику и продумал свою тактику. Мой гость вздохнул:

– Ты переоделся в женское платье, чтобы проникнуть в женский флигель, я понимаю. А вот зачем ты снова заявился в Бавель, вырядившись таким образом, для меня непостижимо. – И с улыбкой добавил: – По правде говоря, мы с тобой по-прежнему остаемся друг для друга загадкой. Что могло бы положить начало большой дружбе, верно?

В его поведении чувствовалось что-то кошачье, между властностью и обольстительностью. Я положил конец этому кривлянию, тяжело усевшись на табурет и ткнув в сторону Волшебника пальцем:

– Ты шпион Нимрода?

– Ты меня разочаровываешь… – хихикнул он. – Что за вопрос! Если это не так, я отвечу: «Нет, я не шпион Нимрода». А если ты прав, отвечу так же: «Нет, я не шпион Нимрода».

– Тебе всего лишь надо признаться: «Да, я шпион Нимрода».

– Что тоже вовсе не будет означать, что это правда.

– Прекрати паясничать, Гавейн! Ты вылитый шпион: что-то записываешь, куда-то далеко отправляешь таблички, тебя сопровождает глухонемой слуга; читая по внутренностям животных, ты успокаиваешь людей, а утверждая, что служишь царице Кубабе, вытягиваешь из них признания и сплетни, а заодно их надежды на заговор против Нимрода.

– Какая проницательность! Откуда такая осведомленность?

– Я размышлял.

– Ты слишком прямолинеен для подобных поворотов. Кто тебя надоумил? Царица Кубаба?

Я покраснел. Он ухмыльнулся:

– Значит, я верно догадался. Тебя же насквозь видно.

– А тебя не видно вовсе.

Наступило молчание. Мы оба желали прервать его, но заговорить первым было рискованно. В конце концов я вознегодовал:

– А тебя не смущает, что царица Кубаба называет тебя шпионом Нимрода?

– Напротив. Так я могу совершенно спокойно служить ей.

Он пристально посмотрел на меня. Неподвижность его лица и глубина взгляда подтверждали, что он не лжет. Он медленно кивнул и вполголоса произнес:

– Я шпион Кубабы.

– Что?

– Шпион Кубабы, который маскируется под шпиона Нимрода. Царица не раскрыла бы тебе этого.

Он встал, достал из своей котомки флягу и протянул мне:

– Бери, я принес пиво. Только смотри, это хорошее, настоящее ячменное пиво, а не то пойло, что лакает бедняга Саул. Ты заметил, что в Стране Кротких вод имеется около сотни разных сортов пива?

Я схватил флягу и, с облегчением установив перемирие между обуревавшими меня чувствами, утолил жажду. Затем утер губы и воскликнул:

– Ну как же тебе можно доверять?!

– С какой стороны меня расположить, если я нахожусь на двух берегах? Умение изображать двойного шпиона сводится к тому, чтобы совмещать одну преданность и две измены. Вдвойне лояльный? Нет, вдвойне подозрительный. Я и сам не знаю, стал бы я доверять себе.

Он засмеялся, сверкнув белизной зубов. Ситуация не только не вызывала у него досады, но даже доставляла удовольствие. Чем больше двусмысленностей я подмечал в нем, тем сильнее он ликовал. Гавейн обожал озадачивать, избегать условностей, проникать туда, где его не ждут, и уклоняться от всякого спора. И снова, уже в который раз, он напомнил мне радужную форель, чье сверкание ослепляет, а гибкость позволяет ей увильнуть.

– Зачем ты пришел сюда, Гавейн?

Он изумленно поднял брови:

– Ради удовольствия поприветствовать вас: малыша и тебя. А заодно сообщить тебе: никакого нового поступления.

– Ты о чем?

– О женском флигеле. После твоего бегства там не появилось ни одной пленницы. По-прежнему никакой Нуры.

Я не отреагировал, и он поморщился:

– Я думал, тебя это интересует!

– Да… Спасибо за сведения.

Сражаясь с болезнью и смертью в поселении рабов, я все последние месяцы вообще не думал о Нуре. А сейчас услышал свой голос, который произнес:

– Царица Кубаба говорила мне о Нуре!

– Да что ты?

– Несомненно, Кубаба знает, что связывает меня с Нурой. Мы заключили сделку: я отправился в Бавель, за это она сообщит мне, где искать Нуру.

– Ах, Нура, Нура, Нура, – нараспев повторил Гавейн.

Я схватил его за руку.

– Ты когда-нибудь был влюблен?

– Это прямой путь к печали. Припомни как следует свое прошлое с Нурой: подсчитай годы радости и страданий. Ну как?