Врата Обелиска

– Нет, Иссун. – Она просто трет лицо. – Просто… нет. Кастрима мой дом, так же как и их. Я трудилась ради него. Сражалась за него. Кастримы не было бы, если бы не я – и, возможно, если бы не другие рогги, которые рисковали собой ради того, чтобы она продолжала существовать долгие годы. Я не сдамся.

– Позаботиться о себе – это не капитуляция…

– Это капитуляция. – Она поднимает голову. Это не всхлип и не смех. Она в ярости. Но не на тебя. – Ты говоришь, эти люди – мои родители, мои воспитатели в яслях, мои друзья, мои любовники – ты говоришь, оставь их на произвол судьбы. Ты говоришь – они ничто. Они вообще не люди, просто животные, убийцы по природе. Ты говоришь, что рогги просто дичь, и не более, и всегда будем такими! Нет! Я не смирюсь с этим.

Она говорит с такой решительностью. У тебя душа болит, поскольку некогда ты испытывала те же чувства. Как хорошо было бы продолжать так думать. Иметь какую-то надежду на настоящее будущее, настоящую общину, настоящую жизнь… но ты потеряла троих детей, полагаясь на добрые чувства глухачей.

Ты хватаешь дорожный рюкзак и встаешь, чтобы уйти, приглаживая волосы рукой. Хоа исчезает, поняв, что разговор закончен. Значит, позже. Когда ты уже почти у полога, Юкка останавливает тебя.

– Передай, – говорит она тебе. В ее голосе нет эмоций. – Что бы ни случилось, мы не можем ничего начать. – Она деликатно подчеркивает то, что ее «мы» на этот раз относится к орогенам. – Мы не должны даже заканчивать. Если соберемся, то спровоцируем толпу. Только разговаривать с малыми группами. Лучше с глазу на глаз, если сможешь, чтобы никто не подумал, что мы что-то затеваем. Позаботься, чтобы дети все это знали. Чтобы никто из них не оставался один.

Большинство детей-орогенов умеют защищать себя. Техника, которой ты научила их, одинаково работает как для отпугивания или пресечения нападения, так и на заморозку гнезд жуков-кипячей. Но Юкка права: вас слишком мало, чтобы защищаться – только если вы уничтожите Кастриму, а это пиррова победа. Это значит, что некоторым орогенам придется погибнуть. Ты намерена дать им погибнуть, если придется, даже если бы и могла спасти их. И ты не думала, что Юкка способна сейчас думать таким образом.

Твое изумление, видимо, отразилось на твоем лице. Юкка улыбается.

– У меня есть надежда, – говорит она, – но я не глупая. Если ты права и все станет безнадежным, то без боя мы не уйдем. Мы заставим их пожалеть о нападении на нас. Но до этой точки невозврата… надеюсь, ты не права.

Ты знаешь, что ты права. Уверенность в том, что орогены никогда не станут чем-то большим, чем пушечным мясом мира, пляшет среди клеток твоего тела, как магия. Это нечестно. Ты просто хочешь, чтобы твоя жизнь имела значение.

Но ты говоришь:

– Я тоже надеюсь, что я не права.

* * *

У мертвых нет желаний.

– Табличка третья, «Структуры», стих шестой.

17. Нэссун, в противопоставлении

Нэссун так давно не испытывала гордости за себя, что, когда она получает способность вылечить Шаффу, она бежит через весь городок до найденной луны, чтобы сказать ему.

Она думает об этом как об «исцелении». Последние несколько дней она провела в лесу, оттачивая новое умение. Не всегда просто найти неправильность в теле; иногда ей приходится тщательно следовать по серебряным нитям внутри предмета, чтобы найти в нем узлы и деформации. Пеплопады в последнее время участились и стали более долгими, большая часть леса покрывается серыми заплатками, некоторые растения начинают чахнуть или засыпать. Для них это нормально, и серебряные нити подтверждают это своим непрерывным потоком. Но когда Нэссун идет медленно, смотрит внимательно, она, как правило, может найти вещи, для которых перемены ненормальны и нездоровы. У этой личинки под камнем странный нарост на боку. Змея – ядовитая и более агрессивная с началом Зимы, так что она смотрит на нее только издали – со сломанным позвоночником. Дынная лоза с вогнутыми листьями, в которые набивается пепел, вместо выгнутых, с которых он спадает. Несколько муравьев в гнезде, зараженном грибком-паразитом.

Она практикуется в устранении неправильности в этих вещах и многих других. Это сложный трюк – это как делать хирургическую операцию, используя только нить, не прикасаясь к пациенту. Она узнает, как сделать край одной нити очень острым, как набросить другую как лассо и как обрезать третью нить и использовать ее горящий кончик для прижигания. Она снимает нарост с личинки, но та умирает. Она сшивает края расколотой кости внутри змеи, хотя это лишь ускоряет то, что уже происходит по естественным причинам. Она находит части растения, закручивающиеся вверх, и убеждает их скрутиться внутрь. Лучше всего выходит с муравьями. Она не может вытащить из них весь или большую часть грибка, но у нее получается выжечь те связи в их мозгу, которые заставляют их вести себя странно и распространять инфекцию. Она очень, очень счастлива, что заставила мозги работать.