Врата Обелиска

В центре верхней Кастримы стоит накрытый куполом павильон, который некогда был местом собраний общины, как рассказывала тебе Юкка. Там устраивали свадебные танцы, вечеринки и временами общинные встречи. Его преобразовали во что-то вроде оперативного центра, как видишь ты по дороге: гогочущее стадо мужчин и женщин стоит, сидит на корточках или стульях внутри, но одна группа окружает недавно сделанный стол. Когда ты подходишь достаточно близко, ты видишь, что перед ними лежат грубый план Кастримы и карта местности, что они и обсуждают. К твоему ужасу, ты видишь, что на них отмечен как минимум один вентиляционный выход – тот, что за маленьким водопадом на местной реке. При поисках они, вероятно, потеряли пару разведчиков: берег реки сейчас кишит гнездами жуков-кипячей. Как бы там ни было, они его нашли, и это плохо.

Трое разговаривающих над картой поднимают головы при твоем приближении. Один пихает локтем другого и встряхивает кого-то еще, клюющего носом, когда ты входишь в павильон и останавливаешься в нескольких футах от стола. Женщина, которая встает и сонно потирает лицо, идя к остальным, выглядит не особо впечатляюще. По вискам ее волосы обрезаны прямо над ушами – уродливо, словно их резали ножом. От этого она кажется маленькой, хотя на самом деле не так уж и мала: ее торс гладко-бочкообразный, невысокая грудь перетекает в живот, который выносил, наверное, как минимум одного ребенка, а ноги ее как базальтовые колонны. Она не носит бо€льших знаков отличия, чем прочие; ее шарф принадлежности к племени представляет собой выцветшую желтую шелковую косынку, свободно завязанную на шее. Но даже в ее полусонном взгляде есть некая тяжесть, которая заставляет тебя сосредоточиться на ней.

– Кастрима? – спрашивает она тебя вместо приветствия. В любом случае это то, что действительно имеет значение в тебе.

Ты киваешь:

– Я говорю за них.

Она опирается руками о стол, кивает:

– Значит, наше послание доставлено. – Она бросает краткий взгляд на висящую за тобой шпинель, и что-то меняется в выражении ее лица. Это не ненависть. Ненависть требует эмоций. Женщина же просто осознает, что ты рогга, и решает, что ты не личность, что-то вроде. Безразличие хуже ненависти. Ладно. Ты не можешь в ответ изобразить безразличие; ты не можешь не воспринимать ее как человека. Значит, придется обойтись ненавистью. И, что еще интереснее, она откуда-то знает, что такое шпинель и что это значит. Очень интересно.

– Мы не присоединяемся к вам, – говоришь ты. – Хотите за это сражаться – да будет так.

Она наклоняет голову набок. Один из ее лейтенантов хихикает в кулак, но другой быстро затыкает его гневным взглядом. Тебе это нравится. Это уважение – к твоим способностям, если не к тебе как таковой, и Кастриме, даже если они считают, что у вас нет ни шанса. Даже хотя вы действительно, вероятно, не имеете ни шанса.

– Нам даже не надо нападать, сама понимаешь, – говорит женщина. – Мы просто можем сидеть здесь, убивать всех, кто вылезет охотиться или торговать. Мы возьмем вас голодом.

Тебе удается не реагировать.

– Мяса у нас мало. Это потребует времени – как минимум нескольких месяцев, – чтобы недостаток витаминов начал проявляться. В остальном у нас достаточно припасов. – Ты заставляешь себя пожать плечами. – И другие общины довольно неплохо справляются с недостатком мяса.

Она усмехается. Ее зубы не заточены, но на миг тебе кажется, что ее клыки чуть длиннее необходимого. Возможно, показалось.

– Верно, если у вас вкус такой. Потому мы и ищем ваши вентиляционные выходы. – Она стучит по карте. – Заткнем их – и вы задохнетесь, а затем мы пробьем те барьеры, которыми вы перегородили коридоры, и войдем. Глупо жить под землей – как только кто-то узнает, где вы, вы становитесь более легкой добычей, чем прочие.

Это правда, но ты качаешь головой:

– Мы можем оказаться крепким орешком, если нас припереть к стенке. Но Кастрима небогата, и наши хранилища ничуть не лучше, чем в других общинах, не набитых роггами.

Ты замолкаешь ради эффекта. Женщина не выдает реакции, но среди людей в беседке начинается движение. Осознали. Хорошо. Значит, думают.

– Вокруг так много более легкой добычи. Почему мы?

Ты знаешь, почему они это делают, поскольку Серый Человек охотится за орогенами, способными открыть Врата Обелиска, но этого он им сказать не может. Что может подтолкнуть сильную, стабильную экваториальную общину к завоеваниям? Минутку, нет, она не может быть стабильной. Реннанис относительно близко к Разлому. Даже при живых узловиках жизнь в такой общине должна быть тяжелой. Ежедневные выбросы ядовитого газа. Куда более сильные, чем здесь, пеплопады, заставляющие постоянно носить маску. Земля еще усугубляет ситуацию дождями – это может быть чистая кислота, да и то если дождь вообще возможен, когда по соседству находится Разлом, постоянно выдающий жар и пепел. Сомнительно, чтобы у них был скот… значит, может, и у них мяса не хватает.