Врата Обелиска

Лерна бросил нож и уже ищет бинты. Кровь идет несильно; нож вошел вертикально, скорее параллельно связкам, чем рассекая их, и, видимо, не задел большой артерии. Трудно сказать, не трясутся ли у тебя еще руки – ты в шоке. Но Лерна не движется с этой размытой, почти нечеловеческой скоростью, как в том случае, когда чья-то жизнь на волоске, и это тебя подбадривает.

Лерна говорит, стоя к тебе спиной, собирая нужные материалы:

– Полагаю, твоя попытка переговоров прошла не очень хорошо.

В последнее время между вами возникла неловкость. Он откровенно выразил свой интерес к тебе, а ты не ответила подобным же образом. Но ты и не отвергла его, в этом и неловкость. В какой-то момент, всего несколько недель назад, Алебастр ворчливо заметил тебе, что ты должна бы уже принять парня, поскольку тебя всегда разносит, когда ты без секса. Ты назвала его козлом и сменила тему, но на самом деле именно Алебастр – причина того, что ты все больше думала об этом.

Ты, однако, продолжаешь думать и об Алебастре. Это скорбь? Ты ненавидела его, любила его, тосковала по нему долгие годы, заставила себя его забыть, снова нашла его, снова полюбила, убила его. Эта скорбь ощущается не так, как в случае с Уке, Корундом или Инноном, – это раны в твоей душе, которые до сих пор кровоточат. Потеря Алебастра просто… истончила то, чем ты являешься. И возможно, сейчас не время думать о своем жизненном любовном катаклизме.

– Да, – говоришь ты. Ты вылезаешь из куртки. Под ней на тебе рубашка без рукавов, пригодная для теплой Кастримы. Лерна поворачивается к тебе, садится на корточки и начинает промокать кровь мягкой тканью.

– Ты был прав. Мне не стоило идти наверх. У них был Страж.

Лерна смотрит тебе в глаза, затем на твою рану.

– Я слышал, они могут гасить орогению.

– Этой и не пришлось. Этот проклятый кинжал сделал все за нее. – Ты думаешь, что понимаешь как, вспоминая Иннона. Тот Страж тоже не нейтрализовал его. Может, прикосновение к коже работает только с роггами, чья орогения еще активна. Так она хотела убить тебя. Но желваки на скулах Лерны уже заиграли, и ты решаешь, что ему не следует этого знать.

– Я не знал о Стражах, – неожиданно говорит Хоа. – Мне жаль.

Ты смотришь на него.

– Я и не надеялась, что камнееды всезнающи.

– Я сказал, что защищу тебя. – Голос его более бесстрастен теперь, когда он уже не одет плотью. Или, может, тот же самый, и ты просто сочла это бесстрастностью потому, что у него больше нет телесного языка, чтобы украсить речь. Но кроме этого ты слышишь… гнев. Возможно, на себя.

– Ты и защитил. – Ты морщишься, когда Лерна туго забинтовывает твою руку. Но не зашивает, что хорошо. – Не то чтобы мне хотелось, чтобы меня втянули в землю, но ты появился как раз вовремя.

– Ты была ранена. – Определенно зол на себя. Впервые он говорит, как тот мальчик, которым он прикидывался так долго. Или он молод для своего племени? Молод душой? Может, он настолько открыт и честен, что может показаться юным.

– Выживу. Остальное не важно.

Он замолкает. Лерна работает молча. Из-за их общего неодобрения ты невольно чувствуешь себя виноватой.

После того как ты покидаешь дом Лерны, ты идешь к Плоской Вершине, где Юкка устроила собственный оперативный центр. Кто-то принес остальные диваны из ее жилища, и она установила их грубым полукругом, вынеся свои совещания на открытое обозрение. В знак этого Хьярка разлеглась на диване, как обычно, подперев голову кулаком, чтобы никто не смог больше на него сесть, Тонки расхаживает посередине. Вокруг есть и другие, усталые или встревоженные люди, которые принесли свои стулья или сидят на жестком кристаллическом полу, но не так много, как ты ожидала. По дороге к Плоской Вершине ты замечаешь повсюду оживленную деятельность: люди в одном помещении оперяют стрелы, в другом делают арбалеты. На уровне пола ты видишь нечто вроде учений по владению длинным кинжалом; хрупкий молодой человек обучает примерно тридцать человек наносить верхние и нижние удары. На Смотровой Площадке несколько Инноваторов прилаживают нечто вроде ловушки с падающими камнями.

Зрители оживляются, когда вы с Лерной поднимаетесь на Плоскую Вершину; это забавно. Все знают, что ты сама вызвалась пойти наверх и передать Реннанису ответ Кастримы. Ты сделала это отчасти, чтобы публично показать, что ты не отняла власти у Юкки – она по-прежнему главная. Все, похоже, сочли это свидетельством твоего сумасшествия, но хотя бы ты на их стороне. Какая надежда в их глазах! Но она быстро угасает. То, что ты вернулась с окровавленной рукой на перевязи, никого не обнадеживает.

Тонки вовсю о чем-то разглагольствует. Даже она готова к бою, сменила юбку на широкие штаны, затянула волосы на темени лохматым кудрявым пучком, на каждом бедре по стеклянному ножу. Она действительно выглядит сногсшибательно. Затем ты прислушиваешься к тому, что она говорит.