Врата Обелиска

– Контролируемая орогения, – говорит она. – Постоянное медленное направленное охлаждение поверхности, кольцо вокруг района, медленно схлопывающееся внутрь, с центром в общине. Это заставит кипячей перейти в состояние роя. Прочие Инноваторы изучали их поведение в течение долгих недель. – Она взмахивает пальцами, возможно, неосознанно считая эти исследования незначительными. – Должно подействовать. Но это надо сделать быстро, кем-то обладающим необходимой точностью и выносливостью. Иначе жуки просто закопаются и впадут в спячку.

И тут ты понимаешь. Это чудовищно. И это может спасти Кастриму. И все же… Ты смотришь на Юкку. Юкка пожимает плечами, но тебе кажется, что ты читаешь напряженность в линии ее плеч.

Тебе никогда не понять, как Юкка проделывает то, что она делает при помощи орогении. Она дичок. В теории она способна делать то же, что и ты. Упорный самоучка очень даже может овладеть базой и потом совершенствоваться. Большинство рогг-самоучек… просто не могут. Но ты сэссила Юкку, когда та работала, и в Эпицентре она явно была бы окольцованной, хотя имела бы всего два-три кольца. Она может сдвинуть скалу – но не гальку.

И все же. Она каким-то образом может приманивать рогг в радиусе сотни миль от Кастримы. И все же она ведь сделала что-то с Каттером. И все же в ней есть основательность, стабильность и впечатление силы, хотя ты ничем этого не можешь объяснить, что заставляет тебя усомниться в своей оценке по эпицентровской шкале. Двух- или трехколечник не сэссится так. И все же. Орогения есть орогения, сэссапины есть сэссапины. У плоти есть пределы.

– Эта армия заполняет верхнюю Кастриму и лесную впадину, – говоришь ты. – Ты сдохнешь прежде, чем заморозишь половину этого круга.

– Возможно.

– Точно!

Юкка выкатывает глаза:

– Да ржавь, знаю я, что делаю, я и прежде такое делала. Я знаю способ. Это как… – Она осекается. Ты решаешь, что если все это переживешь, то рогги Кастримы должны научиться находить слова для того, что они делают. Юкка разочарованно вздыхает, словно слышит твои мысли. – Может, это эпицентровская штука? Когда ты бежишь с другим роггой, держишь всех на одной скорости, ориентируешься на способности последнего, но используешь выносливость сильнейшего?..

Ты моргаешь… а затем по твоей спине проходит дрожь.

– Огни земные и ржавь! Ты умеешь… – Алебастр делал с тобой такое дважды, давно, один раз, чтобы запечатать горячую точку, и второй, чтобы спастись от отравления. – Масштабирование?

– Вы так это называете? Короче, когда ты заставляешь целую группу работать параллельно… сетью, я могла делать это с Каттером и Темеллом прежде… Как бы то ни было, я могу это сделать сейчас. Использовать других рогг. Даже дети могут помочь. – Она вздыхает. Ты уже догадалась. – Дело в том, что тот, кто объединяет всех… – Ярмо, думаешь ты, вспоминая тот давний жаркий разговор с Алебастром. – Тот выгорает первым. Приходится принимать на себя… трение всего этого. Или все в сети просто отключат друг друга. Ничего не случится.

Выгорает. Гибнет.

– Юкка. – Ты в сто раз умелее, точнее, чем она. Ты можешь использовать обелиски.

Она ошеломленно качает головой:

– Ты когда-нибудь устанавливала сеть с кем-нибудь прежде? Я говорила тебе, это требует практики. А у тебя есть и другие дела. – У нее напряженный взгляд. – Я слышала, что твой приятель в конце концов откинулся в лазарете. Он успел научить тебя тому, что тебе следует знать?

Ты отводишь взгляд. Твой рот полон горечи, поскольку доказательством твоего владения обелисками является факт убийства. Но ты ни на шаг не приблизилась к пониманию, как открыть Врата. Ты не знаешь, как использовать несколько обелисков вместе.

Сначала сеть, затем Врата. Не проржавь все, Иссун.

О, Земля. Ох, дерьмо ты охрененное, думаешь ты. Не только об Алебастре, но и о себе.

– Научи меня строить… сетку, – выпаливаешь ты Юкке. – Сеть. Назовем ее сетью.

Она сводит брови:

– Я только что сказала тебе…

– Так этого он и хотел от меня! Гребаная ржавь. – Ты разворачиваешься и начинаешь расхаживать взад-вперед, одновременно возбужденная, перепуганная и взбешенная. Все пялятся на тебя. – Не сеть орогении, сеть… – все это время он заставлял тебя изучать нити магии в его теле, в твоем теле, ощущать, как они связываются и текут. – И конечно, он, ржавь, не мог прямо мне сказать, ну почему он не мог сказать это вразумительно?

– Иссун. – Тонки смотрит на тебя искоса, на лице ее тревога. – Ты начинаешь говорить, прям как я.

Ты смеешься в ответ, хотя не думала, что сможешь смеяться после того, что сделала с Бастером.

– Алебастр, – говоришь ты. – Тот человек в лазарете. Мой друг. Он был орогеном-десятиколечником. И именно он расколол континент там, на севере.

Поднимается шепот. Пекарь Тлино говорит:

– Рогга из Эпицентра? Он был из Эпицентра и сделал это?

Ты игнорируешь его.