Врата Обелиска

Но затем ты внезапно понимаешь следующее – магия происходит из жизни. Все, что живо или было живым, или даже то, что было живым столько эпох назад, что превратилось во что-то иное. Это осознание в одно мгновение вызывает нечто, смещающее твое восприятие, и

и

и

Ты внезапно видишь ее: сеть. Паутина серебряных нитей пронизывает землю, проникает в скалы и даже в магму внизу, вися, как драгоценное ожерелье между лесами и окаменевшими кораллами и нефтяными бассейнами. Несется по воздуху на паутинках молодых паучков-путешественников. Тянется в облаках, пусть и тоненько, протянута между микроскопическими живыми существами в каплях воды. Насколько может распространиться твое ощущение, она касается самих звезд.

И там, где сеть касается обелисков, эти нити становятся совершенно иной вещью. Поскольку каждый из обелисков, которые плывут по карте твоего сознания – которая внезапно становится широкой, раскинувшись на многие мили, далеко за пределы чувствительности твоих сэссапин, – парит в узле тысяч, миллионов, триллионов нитей. Вот какая сила держит их в воздухе. Каждая пульсирует серебристо-белым светом; Злой Земля, вот что такое обелиски в момент своей нереальности. Они парят и мерцают, от плотности к магии и снова к плотности, и в другой плоскости бытия ты резко втягиваешь воздух в священном восхищении перед их красотой.

И затем ты снова ахаешь, поскольку замечаешь рядом…

Контроль Юкки тянет тебя, и ты запоздало замечаешь, что она использовала твою силу, даже когда ты блуждала в своем озарении. Теперь новый туннель наклонно поднимается вверх сквозь слои осадочных и вулканических пород. В нем лестница с широкими невысокими ступеньками, прямая, не считая широких площадок через равные промежутки. Для этого туннеля порода не выбрасывалась, вместо этого Юкка просто деформировала камень, утрамбовывая его в стены и уплотняя пол, формируя ступени и используя повышенную плотность для стабилизации туннеля, чтобы на него не давил вес окружающей его породы. Но она остановила туннель прямо под проломом поверхности, и теперь она выплетает тебя из сети (снова это слово). Ты моргаешь и оборачиваешься к ней, сразу поняв почему.

– Ты можешь закончить его, – говорит Юкка. Она поднимается с платформы, отряхивая пыль с задницы. Она уже выглядит усталой; она наверняка устала, пытаясь модулировать твои удивленные флуктуации. Она не может сделать того, что решила сделать. Она выгорит прежде, чем охватит половину периметра долины. Но она не обязана делать этого прямо сейчас.

– Нет. Это сделаю я.

Юкка трет глаза.

– Исси.

Ты улыбаешься. Сейчас это прозвище тебя не заботит. И затем ты используешь то, что ты только что узнала от нее, схватив ее так, как однажды поступил с тобой Алебастр, и хватаешь еще и всех остальных рогг в общине тоже. (Когда ты делаешь это, возникает коллективная дрожь. Они привыкли к Юкке, но они понимают, что это какое-то другое ярмо, когда сэссят его. Ты не заслужила их доверия, как она.) Юкка напрягается, но ты ничего не делаешь, просто держишь ее, и теперь это очевидно: ты действительно можешь это делать.

Затем ты для пущей наглядности связываешься со шпинелью. Она за тобой, но ты сэссишь момент, когда она перестает мерцать и вместо этого посылает вперед молчаливый импульс, от которого дрожит земля. Ты думаешь, что она говорит – я готова. Словно она умеет говорить. Глаза Юкки внезапно расширяются, когда она сэссит, как катализ обелиска… заряжается? пробуждается? И пробуждается сеть рогг. Вот почему сейчас ты делаешь то, чему пытался научить тебя Алебастр в течение шести месяцев: используешь орогению и магию вместе таким образом, чтобы каждая поддерживала и усиливала другую, делая целое еще мощнее. Затем встраиваешь это в сеть орогенов, работающих вместе ради единой цели, и все вместе они становятся сильнее, чем поодиночке, и подключаешься к обелиску, который во много раз увеличивает их мощность. Это потрясающе.

Алебастр не мог научить тебя, поскольку, как и ты, был обучен и ограничен Эпицентром, обученный думать о силе лишь в терминах энергии, равновесия и геометрических форм. Он овладел магией потому, что был тем, кем он был, но он не до конца понимал это. И ты тоже даже сейчас до конца не понимаешь. Юкка, дичок, которой не надо переучиваться, все время была ключом. Если бы ты не была столь надменной…

Что же. Нет. Ты не можешь сказать, что Алебастр остался бы жив. Он умер в тот же миг, когда воспользовался Вратами Обелиска, чтобы разорвать континент пополам. Ожоги и так уже убивали его, так что прикончить его было бы милосердием. В конце концов, ты поверишь в это.

Юкка моргает и хмурится.

– С тобой все в порядке?

Она знает твою магию и ощущает вкус твоей скорби. Ты снова сглатываешь комок – осторожно, не отпуская силу, затаившуюся в тебе.

– Да, – лжешь ты.

У Юкки чересчур понимающий взгляд. Она вздыхает.

– Ты знаешь… мы обе прошли через это. У меня есть нычка юменесского середиса в одном из схронов. Напиться хочешь?