Врата Рима. Гибель царей

Марий прошел весь отрезок стены и спустился на темную улицу. Безыскусная вера солдат укрепила надежду. Он будет с ними до конца, как и они – с ним. Марий неспешно направился к казарме, напевая под нос воинственный мотив, и на душе у него было легко.

Глава 27

Гай Юлий Цезарь улыбнулся, несмотря на снедавшую его тревогу. Он рассчитывал, что церемония будет простой и короткой, и никак не ожидал увидеть столько представителей знати, прибывших в храм Юпитера холодным утром. Многие сенаторы явились вместе с семьями и рабами. Все приветливо улыбались, в воздухе витали мягкие цветочные ароматы и запахи благовоний. У входа в мраморный храм стояли Марий и Метелла, утиравшая незаметно слезы. Теребя рукава брачного одеяния в ожидании прибытия невесты, Гай нервно кивнул обоим. В низком вырезе на его шее поблескивал одинокий аметист на тонкой золотой цепочке.

Ему было бы легче, если бы рядом стоял Марк, по-настоящему родной человек. Все остальные принадлежали тому миру, в который Гай только входил: Марий, Метелла, даже сама Корнелия. Он с болью осознал, что все происходящее казалось бы более реальным, если бы он мог встретиться с взглядом друга, знающего весь путь, пройденный им до этого момента. Но Марк был далеко, в чужих краях, вольный искатель приключений, осуществивший свою мечту. Однажды он вернется, но к тому времени день свадьбы станет просто воспоминанием.

В храме было прохладно, и Гай поежился – руки покрылись гусиной кожей, волоски поднялись. Он стоял спиной к залу, заполненному незнакомыми, чужими ему людьми.

Если бы жив был отец, он мог бы повернуться к нему, пока они ждали Корнелию. Они бы обменялись улыбками или подмигнули друг другу. После похорон отца его мать почти не приходила в себя. На глаза навернулись непрошеные слезы. Тубрук, когда Гай спросил, сможет ли она присутствовать, только покачал головой. Старый гладиатор всегда любил ее.

Гай кашлянул и, отогнав несвоевременные мысли, заставил себя вернуться к настоящему. Детство закончилось. Здесь у него много друзей. Тубрук, с его грубоватой привязанностью, все равно что дядя, и Марий с Метеллой, похоже, приняли его как родного. Недоставало только Марка.

Что касается Цинны, то Гай надеялся на его благоразумие и любезность. С отцом Корнелии он не разговаривал с тех пор, как официально попросил руки его дочери. Встреча не была радушной, хотя ради своей любимицы сенатор проявил сдержанность. Да и с приданым он не поскупился, передав зятю документы на большой городской дом в богатом районе Рима. Получив в придачу рабов и стражу, Гай немного успокоился. Отныне, что бы ни случилось, Корнелия будет в безопасности. Он нахмурился. Помимо прочего, ему нужно привыкать и к полному имени. Гай Юлий. Для уха приятно, хотя для тех, кто знал его с детства, он, наверное, всегда будет просто Гаем. Жаль только, что отец не дожил до этого времени. Или, может быть, он и сейчас наблюдает за ним? Гай надеялся на это и жалел, что не разделит с ним этот счастливый момент.

Юлий обернулся и слегка улыбнулся Кабере, смотревшему на него с кислой физиономией. Редеющие волосы старика торчали во все стороны, словно, разбуженный в несусветную, по его мнению, рань, так он выражал свое неудовольствие. Ради такого случая Кабера нарядился в новую коричневую тунику, украшенную незамысловатой оловянной брошью с изображением лунного лика. Юлий узнал работу Александрии и улыбнулся Кабере, который почесал подмышку. Юлий продолжал улыбаться, и через несколько секунд старческие черты смягчились, хотя в них по-прежнему читалось снедавшее старика беспокойство.

Будущее представлялось ему темным и неясным, как бывало всегда, когда дело касалось судьбы близкого человека. Не в первый уже раз старика раздражало, что он способен предвидеть лишь то, что не имеет прямого отношения к его собственной жизни. Впрочем, тень недобрых предчувствий не мешала ему находить удовольствие в юношеской радости, теплой волной исходившей от Юлия.

В любой свадьбе, даже такой поспешной, как эта, есть нечто чудесное. По крайней мере, все счастливы, а невзгоды позабыты, пусть и ненадолго.

Юлий обернулся, услышав за спиной тяжелые шаги по мраморному полу, и увидел идущего к алтарю Тубрука. Управляющий поместьем выглядел как обычно – сильный, загорелый и здоровый. Юлий крепко, словно почувствовал в ней якорь, сжал его руку.

– Ты выглядел немного потерянным. Как себя чувствуешь?

– Нервничаю. Удивлен, что пришло так много людей.

Тубрук оглянулся, с любопытством оглядел толпу и вскинул брови.

– Здесь собралась едва ли не вся римская знать. Твой отец гордился бы тобой. Я горжусь тобой. – Он помолчал, словно не был уверен, что стоит продолжать. – Твоя мать очень хотела присутствовать, но она слишком слаба.

Юлий кивнул, и Тубрук ободряюще похлопал его по руке, после чего вернулся на свое место.