Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— То носовой платок, то перчатки — вечно что-нибудь да забудет, — бросила она на ходу и устремилась к ожидавшим ее Барбаре Франклин и Бойду Каррингтону.

Миссис Франклин, подумал я, видимо относится к тому типу беспомощных женщин, которые всегда все теряют, повсюду разбрасывают свои вещи и не только считают, что все обязаны хлопотать вокруг них, но еще и гордятся своей рассеянностью. Не раз слышал, как миссис Франклин кокетливо лепетала: «Ах, вы же знаете, голова у меня как решето».

Я наблюдал, как сестра Крейвен промчалась по лужайке и скрылась из виду. Бегает она превосходно, и такая сильная, ловкая.

— Для юной девушки такая жизнь, должно быть, несносна! — с чувством сказал я. — Никакого медицинского ухода здесь не требуется, только «пойди, принеси, подай». К тому же миссис Франклин наверняка не слишком с ней добра и деликатна.

Кажется, Пуаро задался целью досадить мне. Вместо ответа он прикрыл глаза и ни с того, ни с сего шепотом проговорил:

— Рыжеватые волосы.

Да, сестра Крейвен, действительно, рыжеволосая, но почему Пуаро решил высказаться по этому поводу именно сейчас, хоть убей, не пойму.

Я промолчал.

Глава 11

На следующее утро перед ленчем[168] состоялся разговор, оставивший во мне чувство смутной тревоги.

Нас было четверо — Джудит, я, Бойд Каррингтон и Нортон.

Не помню, с чего началось, но беседа у нас зашла об эвтаназии[169], о доводах «за» и «против» нее.

Бойд Каррингтон, естественно, говорил больше других, Нортон время от времени вставлял слово-другое, Джудит молчала, но слушала очень внимательно.

Я признался, что хотя, видимо, есть все основания поддерживать практику эвтаназии, но все же мои чувства против этого. И кроме того, по-моему, в руках родственников оказываются слишком большие полномочия.

Нортон согласился со мной. И добавил, что к эвтаназии следует прибегать только с согласия и по желанию самого пациента в том случае, когда его страдания перейдут границы возможностей и смерть неизбежна.

Бойд Каррингтон на это заметил:

— Да, но странная вещь: всегда ли этот обреченный действительно желает, как говорится, положить конец своим мучениям?

И рассказал один достоверный случай. Больной, у которого был неоперабельный рак, измученный невыносимой болью, умолял своего доктора дать ему что-нибудь, чтобы разом со всем покончить. Доктор отвечал: «Послушайте, старина, я не могу на это пойти». Уходя, он оставил больному несколько таблеток морфия, подробно объяснив, как их принимать и какова смертельная доза. Хотя таблетки хранились у больного и он волен был принять смертельную дозу, он этого не сделал.

— Вот и получается, — заключил Бойд Каррингтон, — что, несмотря на все свои заверения, этот человек предпочел мучения, а не быстрый безболезненный конец.

И тут в первый раз за все время заговорила Джудит.

— Ну еще бы! — резко, с ударением сказала она. — Не следовало оставлять решение за ним.

Бойд Каррингтон спросил, что она имеет в виду.

— А то, что у человека, ослабленного болезнью и страданиями, нет сил принять решение. Это должен сделать тот, кто его любит.

— Должен? — с сомнением переспросил я.

Джудит посмотрела на меня.

— Да, должен. Тот, кто находится в здравом рассудке и кто может взять на себя подобную ответственность.

Бойд Каррингтон покачал головой.

— И оказаться на скамье подсудимых, будучи обвиненным в убийстве?

— Совсем необязательно. Во всяком случае, если любишь человека, то пойдешь на риск.

— Но, послушайте, Джудит, — сказал Нортон, — вы ведь предлагаете брать на себя страшную ответственность.

— Не такую уж страшную. Все слишком боятся ответственности. Когда речь идет о собаке, берут же на себя ответственность. Почему нельзя поступать так же, когда дело касается человека?

— Ну… есть же разница, в конце концов. То собака, а то человек.

— Да, человек важнее, — сказала Джудит.

— Вы меня просто удивляете, — пробормотал Нортон.

— Значит, вы бы взяли на себя ответственность? — пытливо спросил Бойд Каррингтон.

— Думаю, что да. Я не боюсь ответственности.

Бойд Каррингтон покачал головой.

— И все же это не выход. Не много найдется людей, готовых взять на себя право решать вопросы жизни и смерти другого человека.

— В самом деле, большинству людей недостает мужества взять на себя ответственность, — сказал Нортон и, слегка улыбнувшись, посмотрел на Джудит. — Не уверен, что у вас его хватит, когда дойдет до дела.

— Кто знает, но, думаю, хватит, — спокойно ответила Джудит.

— Разве что у вас появится определенный корыстный мотив, — подмигнул ей Нортон.

Джудит вся вспыхнула и резко проговорила:

— Видимо, вы ничего не поняли. Если примешиваются личные мотивы, мы вообще не в праве ничего решать. Неужели не ясно? — обратилась она ко всем нам. — Должна быть полная беспристрастность. Ответственность за жизнь или смерть можно брать на себя только тогда, когда у вас нет сомнений, из каких побуждений вы это делаете. Мотивы должны быть абсолютно бескорыстны.

— И все-таки, — настаивал Нортон, — вы не сможете.