Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— Господи, ну не могу я от этого отказаться. И вообще, Пуаро, надоели мне ваши шуточки насчет того, что у меня на лице все написано. Это совсем не смешно.

— Думаете, причина только в этом? — спокойно спросил Пуаро. — Неужели вы не понимаете, что осведомленность в этом деле таит в себе угрозу? Что я пекусь о вашей же безопасности?

Я уставился на него, открыв рот. До сих пор мне и в голову не приходило подумать об этом. А ведь правда. Если умный, изобретательный убийца, уже совершивший пять преступлений, не вызвав, как он считает, подозрений, вдруг поймет, что за ним охотятся, это будет крайне опасно для тех, кто напал на его след.

— Значит, вы… вы сами ставите себя под удар?! — выпалил я.

Несмотря на боль, сковывающую его движения, Пуаро презрительно махнул рукой.

— Я к этому привык и сумею себя защитить. И потом разве рядом со мной нет моего верного друга, моего храброго и преданного Гастингса!

Глава 6

Известно, что Пуаро встает рано, поэтому я оставил его готовиться ко сну, а сам направился вниз, перебросившись по пути парой слов с камердинером Кертисом.

По-моему, Кертис — флегматичный малый, соображает медленно, но надежный и умелый. Поступил в услужение к Пуаро, когда тот вернулся из Египта. Здоровье у хозяина, Но словам Кертиса, было довольно сносное, правда, изредка случались сердечные недомогания. Но в последние месяцы сердце то и дело пошаливает. Словно двигатель, который постепенно начинает сбоить.

В общем, наверное, дело не так уж и плохо. Тем не менее, когда я видел, как мой старый друг отважно борется за каждый день катящейся под уклон жизни, в душе у меня все переворачивалось. Даже теперь в этом немощном, искалеченном артритом теле жил неукротимый дух, побуждающий его заниматься делом, в котором он был столь сведущ.

Я спустился вниз с тяжелым сердцем. Трудно представить, как я буду жить без Пуаро…

В гостиной только что закончили роббер[153] и меня пригласили присоединиться. Пожалуй, стоит немного отвлечься, подумал я и принял предложение. Бойд Каррингтон вышел из игры, и я занял его место за столом, где сидели Нортон, полковник и миссис Латтрелл.

— Что скажете, Нортон, — проговорила миссис Латтрелл. — Вы снова мой соперник? По-моему, в паре мы сыграли на славу.

Нортон вежливо улыбнулся, но промямлил, что, может быть, стоит… гм-гм… снять колоду.

Миссис Латтрелл с кислым, как мне показалось, видом согласилась с его пожеланием.

Итак, мы с Нортоном играли против Латтреллов. Я заметил, что миссис Латтрелл этим явно недовольна. Она поджала губы, ее любезность и легкий ирландский акцент сразу исчезли.

Причину я скоро разгадал. Но, должен сразу сказать, в дальнейшем полковнику Латтреллу не раз случалось быть моим партнером, и, могу засвидетельствовать, что он не такой уж плохой игрок. Я бы сказал, средний, однако склонен к некоторой рассеянности. Из-за этого нет-нет да и совершит какую-нибудь промашку. Но на этот раз, играя в паре с женой, он то и дело ошибался. Видимо, под ее прессом он играл гораздо хуже, чем обычно. Миссис Латтрелл, бесспорно, игрок превосходный, хотя как противник крайне неприятна. Стоит зазеваться, как она беззастенчиво игнорирует правила игры, хотя, когда это в ее интересах, требует их неукоснительного соблюдения. А уж в искусстве украдкой метнуть взгляд в карты соседа с ней никто не сравнится. Иными словами, она играет исключительно для того, чтобы выиграть — выиграть во что бы то ни стало.

Довольно скоро я догадался, что имел в виду Пуаро, когда писал про ядовитый язык. За картами миссис Латтрелл утратила свою обычную выдержку. Она злобно и беспощадно бранила несчастного полковника за малейшую оплошность. Мы с Нортоном чувствовали себя крайне неловко, и я обрадовался, когда роббер закончился.

Сославшись на поздний час, мы с ним уклонились от продолжения игры.

Когда мы вышли, Нортон дал волю чувствам.

— Знаете, Гастингс, это ужасно! У меня все внутри клокотало! Несчастный забитый старик. И как кротко он все сносит! Бедняга. А ведь он полковник колониальных войск, и прежде, наверняка, постоял бы за себя.

— Ш-ш! — предостерегающе произнес я, потому что Нортон, потеряв всякую осторожность, говорил все громче и громче, и я испугался, что полковник Латтрелл нечаянно его услышит.

— Нет, это чудовищно!

— Не удивлюсь, если он когда-нибудь против нее взбунтуется, — с чувством сказал я.

Нортон покачал головой.

— Не взбунтуется. Будет страдать. И лепетать, теребя ус: «Да, дорогая. Нет, дорогая. Прости, дорогая», пока его в гроб не уложат. Даже если он попытается постоять за себя, у него ничего не выйдет.

Я печально вздохнул — похоже, Нортон прав.

Мы немного постояли в холле. Я заметил, что боковая дверь в сад отворена и оттуда задувает ветер.

— Наверное, надо закрыть? — сказал я.

— Да нет… э-э… думаю, не все еще вернулись.

Внезапно у меня мелькнуло подозрение.

— Кого же нет?

— По-моему, вашей дочери и… э-э… Аллертона.

Нортон говорил подчеркнуто небрежно, но я вспомнил, с чего начался наш разговор с Пуаро, и мне стало не по себе.