Врата Тагмета

   Головы закачались в отрицании. Подобные вещи оставлялись кенцирским жрецам, которые в Тагмете отсутствовали.

   - "Тогда, нам придётся сделать всё самим. Несите сухие дрова, а ещё трут, а ещё масло. И всего побольше."

   - "Эти дрова могут понадобиться вам позднее," - сказала у её локтя Горе. Джейм поначалу и не заметила, что Каинроновские и Рандировские ёндри приняли самое непосредственное участие в схватке. - "Почему бы нам просто не сбросить их в реку?"

   - "Потому что их просто утащит вниз по течению, всё также брыкающимися. Вороная, принесите сюда Зиму."

   Тут она принялась дрожать и всё никак не могла остановиться. Шиповник мимоходом набросила ей на плечи куртку, когда они отправились посмотреть на погребальный костёр.

   Они соорудили его в дальнем углу нижнего луга и, после весьма неприятной операции переноски, сложили на него все многочисленные фрагменты тел. Ледяной дождь прекратился. Теперь, неуверенно, начинало снежить. Кто-то принёс факел и сунул его в груду. Пламя запрыгало и затрепыхалось. Это просто волны тепла, или тела действительно всё ещё двигаются, даже когда их поглощает огонь? Джейм совсем не хотелось смотреть, но она себя заставила, ибо это был истинный погребальный костёр Зимы [Winter], после всех этих лет.

   - "Прощай Уинни [Winnie]," - пробормотала она. Прощай детство.

   Уголок её глаза засёк движение, и она развернулась как раз вовремя, чтобы успеть обхватить руками Вороную. Кендарка ринулась к пламени, волоча Джейм за собой, но другие руки поймали их обеих и оттащили назад. Когда Вороная продолжила дергаться, Шиповник ударила её по голове ближайшим поленцем. Она повалилась прямо на Джейм.

   - "Это место - сущий бедлам," - сказал Горбел, извлекая её наружу. - "Ты должна чувствовать себя прямо как дома."

VI

   КЕЛЛС НАЛОЖИЛ ПЕРЕВЯЗКУ вокруг головы Вороной и ещё одну - вокруг её предплечья, пострадавшего в схватке. Джейм сидела у постели кендарки, дожидаясь, пока она очнётся, и размышляя над ночными событиями.

   Большая часть из последних отличалось достаточной простотой, насколько это было возможно.

   Никто в здравом уме не станет строить врата в Призрачные Земли, но эта часть Ратиллиена не была такой заражённой в те стародавние дни, до прибытия Кенцирата, ещё даже до прибытия Строителей. Теперь же, стоящие приоткрытыми врата должны были притягивать одержимых мерлонгов, точно так же, как открытая дверь - множество мух, особенно при наличии свежего мяса на другой стороне. А последние минувшие часы - это остатки Дня Кануна Зимы. Джейм вспомнила гораздо более доброжелательных мертвых в мерикитской деревне, которые выходили из своих ивовых гробов, чтобы присоединиться к празднеству своих потомков точно такой же ночью, как эта, два года назад. Мерикиты почитали и сохраняли своих мертвецов, вплоть до того, что ловили их последнее дыхание внутри кожаных оболочек, а затем запечатывали их воском. Как же это отличалось от кенциратовоской одержимости погребальными кострами.

   Джейм присутствовала при том, как Зима получила свою смертельную рану, но не при её кремации. Которую, по всей видимости, выполнили из рук вон плохо. Хватило ли Отцу силы духа, чтобы её посетить? Возможно. А возможно, и нет. Кендары должны были оставаться и подпитывать пламя всю ночь, если потребуется, как это сейчас делала десятка на нижнем лугу, под ударами снегопада. Вполне возможно, той ночью те болезненные холмы промочило дождём. Зима, выползающая из дымящихся углей, полуобугленная, мёртвая, но, о, столь жутко пробудившаяся . . . Типичный мерлонг лишён всяких мыслей, кроме как всепоглощающего голода. (Означает ли голод, что они также чувствуют боль? Осмелится ли она когда-нибудь подойти и спросить об этом певицу мерлонга Золу?) Типичного немёртвого потянуло бы обратно в замок. Она полагала, что Зима сопротивлялась. Провести в одиночестве, холоде, и муке голода, годы и годы . . . эта мысль заставляла её съёживаться от ужаса.

   Но затем Зима возвратилась, чтобы её предупредить. Дитя, берегись. Чего?

   Путь открыт. Он идёт.

   "Путь," по всей видимости, означает врата, но кто такой "он"? Милосердные Трое, только не сам Мастер. Она к этому ещё не готова.

   А кроме того, чей это голос, что бил набатом в разуме Джейм? "Золотистые глаза" значили для неё только лишь одно: тени в Доме Мастера, которые обучили её Великому Танцу, который, если им злоупотребить, пожинал людские души.

   Но среди этого странного народца была одна, которой она, возможно, могла доверять. Её звали Красотка. Она явилась в Тагмет в образе тёмной вирмы, но затем, пройдя сквозь череду метаморфоз, она вышла из своего кокона в образе теневого ребёнка с крылышками в золотистых прожилках и милой, невинной улыбкой. Размышления о ней, казалось, привлекли её голос обратно в голову Джейм, всё также улыбающейся в венке-ореоле бесплотных волос.

   Путь закрыт, сказал её мягкий голос, и всё же он придёт.

   Вороная застонала.