Врата вечности

На первый взгляд, это была довольно непоследовательная мысль. Само по себе исчезновение Альфа предполагало, что с ним случилось что-то очень и очень неприятное. Но до сих пор Оливия была уверена, что он, по крайней мере, жив и здоров. Сейчас эта уверенность поколебалась. Она впервые подумала, что может никогда уже не увидеть Альфа. Это так ее напугало, что она заплакала, роняя крупные слезы на страницы книги, лежавшей у нее на коленях.

По своей натуре Оливия не была сентиментальной. И плакала лишь в исключительных случаях. В последний раз это случилось года два или три назад, когда умерла скаковая лошадь, на которой она много лет совершала конные прогулки, навещая свою бабушку в ее замке. Это был потомок знаменитого арабского жеребца Дарлея Арэбиана, купленного в Смирне и завезенного в Англию еще в начале XVIII века, но Оливия любила его не за это. Чистокровный жеребец стоил так дорого, что ее бабушка даже скрывала это, чтобы ее не осудили за расточительство. Или, как она сама говорила, не посмеялись над ее глупостью. Но она ничего не жалела для своей обожаемой внучки. И Оливия ценила в своей лошадке не породу и стоимость, а зримый символ бабушкиной любви. В глубине души девушка любила бабушку, пожалуй, сильнее, чем отца и мать, чопорных английских аристократов, выражающих свою любовь к ней прохладными поцелуями на ночь и по утрам и неустанной опекой все остальное время суток. Бабушка, когда хотела, тоже умела быть чопорной, но для внучки она всегда была близким другом и советником, которому Оливия доверяла.

Возможно, поэтому, когда слезы иссякли, Оливия вспомнила о бабушке. И немедленно позвонила ей.

— Бабушка, у меня серьезная проблема, — дрожащим голосом сказала девушка, услышав привычное ласковое приветствие.

— Юная леди, держите себя в руках, — строго произнесла бабушка. — Достаньте платок, утрите слезы и сопли, а затем немедленно приезжайте ко мне.

Бабушка иногда допускала в своей речи обороты, которые чрезвычайно коробили родителей Оливии. При этом она ссылалась на свое разветвленное генеалогическое дерево, корни которого уходили глубоко в многовековую английскую историю.

— Наши предки были простыми и грубыми, но славными и заслуживающими всяческого уважения людьми, — говорила она в свое оправдание, разумеется, в тех редких случаях, когда считала нужным оправдываться. — С чего бы нам, их потомкам, быть другими?

Оливия никогда не возражала ей. И на этот раз, услышав бабушкины слова, она невольно улыбнулась сквозь слезы. И почувствовала огромное облегчение. Почти такое же она испытала после поездки на остров Эйлин-Мор, но впечатление от него за давностью дней уже поблекло и не утешало ее.

Бабушка носила длинное аристократическое имя Елизавета Александрина Виктория Августа и жила в замке, построенном много веков тому назад на одном из живописных островов на реке Лен вблизи Лондона. Это была одна из самых красивых и романтичных древних крепостей Англии, в стенах которой некогда находили пристанище и надежную защиту саксонские лорды и норманнские рыцари. От материка остров отделяла узенькая полоска воды, которую Оливия обычно преодолевала вброд, закатав брюки или приподняв подол платья до колен. Для гостей между пологими берегами курсировала крошечная весельная шлюпка. Она была легка в управлении, и те, кто не желал мочить ног, сами брались за весла.

На этот раз Оливия предпочла шлюпку, опасаясь явиться перед бабушкой не только с заплаканными глазами, но и с мокрым подолом. Бабушка не преминула бы ее высмеять, заявив, что внучка промокла с головы до ног от слез.

— Леди должна быть сдержанной в выражении своих эмоций, запомните это, юная леди, — в прошлом часто повторяла она Оливии, вытирая платком ее зареванное лицо. И это были те редкие моменты, когда бабушка говорила с внучкой строгим тоном.

Но тогда причиной страданий Оливии были разбитые колени или страх перед темными закоулками древнего замка, в которых могли таиться привидения. Сейчас все обстояло намного серьезнее. Однако именно поэтому Оливия, вопреки обыкновению, села в шлюпку и предстала перед бабушкой с лицом и одеждой, не запятнанными ни слезами, ни речной водой.

Оливия нашла бабушку в саду, который мало изменился со времен правления королевы Виктории, когда модно было подчеркивать первобытную красоту и натуральность ландшафта. Аристократка придерживалась мнения, что в окружающей человека природе ничто не должно указывать на близкое присутствие цивилизованной жизни. По этой причине ее садовнику пришлось отказаться от привычных скульптур из кустовой зелени декоративных пород, многоуровневых цветочных клумб и аккуратных тропинок. Единственное, что ему удалось отстоять, был окружающий сад забор, который оплетали вьющиеся растения — виноград, жимолость и плющ.

Старушка прогуливалась возле маленького пруда с кувшинками. Она оживленно беседовала с высоким дородным мужчиной лет шестидесяти, рядом с которым выглядела миниатюрной фарфоровой статуэткой, изящной и хрупкой.