Врата вечности

— Оливия, ты не могла бы пообедать со мной? — спросил Оливер Стоун. Он решил, что говорить о своих подозрениях по телефону не стоит, чтобы не пугать девушку. С Лиз он никогда бы так не поступил.

— Когда и где? — коротко спросила Оливия. Она догадалась, что речь пойдет об Альфе. Но, истинная внучка своей бабушки, не стала расспрашивать. Это было бы невежливо.

— Через час я буду в кампусе, — ответил Оливер Стоун. — Жди меня в своей комнате в общежитии. И прошу тебя, никуда не выходи, пока я не приеду.

— Почему? — удивилась девушка.

— Чтобы мы не разминулись, — пояснил Оливер Стоун, мало заботясь о том, чтобы его слова звучали правдоподобно.

— Хорошо, — согласилась Оливия. Но, ценя свою независимость, не преминула добавить: — Тем более, что я никуда и не собиралась выходить в ближайший час.

Оливер Стоун уже сидел за рулем своего «бентли» и развивал непозволительную для законопослушного гражданина скорость, стремясь преодолеть расстояние от Лондона до кампуса Royal Holloway university в рекордное для себя время. Обычно Оливер Стоун берег свою старенькую машину, которой Англия в дни его молодости была обязана тем, что занимала ведущие позиции в мире автомобильного спорта. Но сейчас он выжимал из ее мотора все, на что тот был способен, не заботясь о последствиях. В этот день судьба благоволила к Оливеру Стоуну, и на его пути не встретился ни один дорожный полицейский, который мог бы прервать эту гонку. А то, что камеры видеофиксации зарегистрировали номер машины, и позднее ему придется оплатить крупный штраф, сейчас его мало заботило, даже несмотря на то, что это была бы первая штрафная квитанция в его жизни. Оливер Стоун спешил, потому что его подгоняло тревожное чувство, которое возрастало после каждого звонка лейтенанту Джеймзу. А звонил он часто. Но Дэвид Джеймз по-прежнему не отвечал, и тревога Оливера Стоуна уже превосходила Shard London Bridge, который считался самым высоким зданием Лондона.

Безмятежный вид кампуса немного успокоил Оливера Стоуна. Трудно было поверить, что в этом цветущем студенческом раю может произойти преступление. Казалось, что жизнь здесь течет по своим законам, далеким от жестокой реальности.

Поэтому, когда он постучал в дверь комнаты Оливии и вошел, получив разрешение, на его лице уже не было тревоги, а сияла радостная улыбка. Оливер Стоун действительно был рад видеть эту девушку. Она напоминала ему Лиз. Несомненно, точно такой Лиз была в юности.

— Привет, Оливия, — сказал он, беглым взглядом осматривая комнату. Избавиться от старых полицейских привычек Оливер Стоун при всем желании не мог. Осмотр удовлетворил его. Это была чистая и уютная комната, и можно было не сомневаться, что в ней жила очень опрятная и духовно развитая девушка. На полках стояло много книг, большинство с закладками между страницами. Это свидетельствовало о том, что книги внимательно прочитывались и изучались. — Ты уже выбрала ресторан, в котором мы будем обедать?

— Да, — грустно улыбнулась Оливия. — Это наш с Альфом любимый ресторан. В нем мы обедали в тот день, когда он пропал.

Оливия не сказала, что она обедает в этом ресторане каждый день. И всегда, входя в зал, надеется, что увидит за одним из столиков Альфа. Эта пустая и глупая надежда не сбывалась, но Оливия продолжала лелеять ее в глубине своей души. Она уходила из ресторана, оставляя на тарелках почти нетронутые блюда. Вот уже много дней у нее не было аппетита. И пообедать с Оливером Стоуном она согласилась только из вежливости.

Однако Оливер Стоун не поддержал начатого девушкой разговора. Он легко разгадал ее маленькую хитрость, но вопросы, которые Оливия могла ему задать, он знал заранее, а ответов у него пока не было. Ни одного.

В ресторане Оливер Стоун заказал уху по-ирландски с помидорами и мелко нарезанным картофелем, заправленную сметаной и мускатным орехом, жареное мясо, рис с томатной приправой, несколько салатов и фруктовый пудинг на десерт, а также чай себе и сок для Оливии. В отличие от девушки, он на аппетит пожаловаться не мог. И, кроме того, когда Оливера Стоуна что-то серьезно беспокоило, то его аппетит возрастал пропорционально тревоге.

— Может быть, ты хочешь яблочный пирог? — заботливо спросил он, заметив, что Оливия только немного поковыряла вилкой в своей тарелке с салатом, а ко всему остальному даже не притронулась. Сам он за это время съел уже почти все, что было на столе, и собирался приняться за пудинг.

Пока Оливер Стоун поглощал пищу, получая несомненное удовольствие, не было произнесено ни одного слова о том, ради чего он пригласил Оливию на обед. Они лишь перебрасывались короткими репликами о погоде и театральных премьерах в лондонских театрах, причем на первую тему много и охотно говорил Оливер Стоун, а на вторую скупо и часто запинаясь — несчастная девушка.