«Вратарь, не суйся за штрафную!». Футбол в культуре и истории Восточной Европы

Хлеб в Киеве являлся важнейшим продовольственным продуктом, которого, впрочем, не хватало. Рацион был до крайней степени скудным: с августа 1942 года больше всего, 1500 г в неделю, получали рабочие тяжелой промышленности, на втором месте — в легкой, при полной занятости (например, на хлебозаводе), а также их жены и дети до 14 лет. Порой суточная норма хлеба в Киеве была меньше, чем в блокадном Ленинграде, который в воспоминаниях о Второй мировой войне представлен гораздо чаще[497]. Разница между Ленинградом и Киевом была в том, что Ленинград немцы не заняли, а изматывали голодом на расстоянии, в то время как в Киеве за изоляцию города от продовольствия, введение суточных норм и нужду несут ответственность немецкие оккупационные власти и их местные помощники — украинская полиция. Все въезды в город были под контролем, и людей, которые пытались доставить продукты в сельской местности, ждало суровое наказание. Таким образом, в одном и том же городе, где все больше гражданских лиц умирало от голода, немецкие солдаты вермахта и другие привилегированные группы населения вроде фольксдойчей, украинской полиции или сотрудников оккупационной управы обеспечивались продовольствием без ограничений.

Украинский писатель Аркадий Любченко, сильно симпатизировавший немцам и в конце концов последовавший с войсками вермахта в Германию, в своем дневнике передает синхронию голода на одной, сытости — на другой стороне выстроенного расистами общества времени оккупации через описание толпы перед одним таким хлебозаводом.

«…Толпа жадно пьет запах свежего белого хлеба, голодная и истощенная толпа. […] Немцы носят хлеб и поглядывают на толпу подозрительно, немного смятенно, как воры. […] И кажется ежеминутно — бросятся, расхватают хлеб, сокрушат повозку, разгромят магазин…»[498]

Дневник Любченко проясняет не только напряжение между оккупантами и оккупированными и связанный с этим напряжением потенциал насилия, но и чувственное измерение опыта голода. Ибо голод проявляется не в обозначении суточной нормы, голод — фундаментальный физический опыт.

Хлебозавод вроде того, что описывает Любченко, был местом работы игроков ФК «Старт». Здесь они не только регулярно получали положенную для них и их родных пайку, но, образно выражаясь, сидели непосредственно у главного источника довольства. Директор хлебозавода поощрял команду, поскольку сам был футбольным болельщиком[499]. Наряду с рабочими хлебозавода № 1, в том числе бывшими игроками киевских «Динамо» и «Локомотива», за футбольный клуб «Старт» играли и сотрудники украинской полиции.

Большая часть игроков «Старта» на момент игры в начале августа 1942 года, в период апогея «голодной политики», направленной против гражданского населения Киева, занимала положение, которое позволяло им меньше страдать от этой политики — будь то полицейские или рабочие хлебопекарни. В пользу того, что положение это обеспечило им умение играть в футбол, говорит многое.

Спустя несколько дней после игры 9 августа 1942 года девять игроков «Старта» были арестованы[500]. Причины их ареста выяснены еще не до конца, но некоторые свидетели тех событий при последних опросах в 1991 году упоминали о вскрывшейся на хлебозаводе краже хлеба и муки[501]. Это представляется тем более вероятным, что, несмотря на угрозу строгого наказания (лагерь или смерть), хищения и черный рынок продуктов летом 1942 года были нередкими явлениями[502].

В этом смысле рабочие, занятые в пищевой промышленности, находились в зоне риска стать жертвой насилия со стороны оккупационных властей; к рабочим хлебозавода это относится в полной мере. Двое из арестованных игроков скончались еще в ходе следствия. Семеро остальных были осуждены на принудительные работы в концентрационном лагере «Киев — Запад» близ Бабьего Яра. Весной 1943 года трое из них были казнены. В воспоминаниях о событиях, ставших тому причиной, также фигурируют продукты. Так, по сообщению одного из свидетелей, собака почуяла припрятанные заключенными продукты; дело закончилось дракой с охраной и расстрелом на месте[503]. Из другого источника происходит иная версия: будто бы служебная собака была забита заключенными из-за каких-то продуктов, принесенных их родными. В результате в духе немецкого правосудия расстрелян был каждый третий (или, согласно этому источнику, каждый второй) из присутствовавших при инциденте. В числе жертв оказались и трое игроков футбольного клуба «Старт»[504].

Судьба команды «Старт» демонстрирует, как опыт повседневной жизни в оккупированном Киеве не поддается иной раз описанию в категориях коллаборационизма и сопротивления. Игроки не принимают однозначно ни ту ни другую сторону и потому в схему такой интерпретации не вписываются.

Заключительные замечания. «Матч смерти» и дилемма памяти о Второй мировой войне на Украине