Времена

У Кона особые мотивы быть довольным результатом. Штеффи становится хозяйкой магазина. Бернхард посмеивается, но понимает, что талантливая Штеффи даже в это трудное время справится, тем более Симон щедро делится с ней опытом. Разумеется, это событие две семьи потихоньку отметили вместе.

А время шло. С нападением Германии на Польшу и началом Второй мировой войны семье Краузе стало ясно, что Бернхарду не избежать призыва в армию. Это стало ещё очевидней, когда 10 мая 1940 года началось вторжение немецких войск во Францию. Бернхард с детства увлекался автомобилями, был неплохим мотоциклистом и в последнее время, денег ради, работал в частной автомастерской. В какой-то степени это спасало его от вступления в Трудовой фронт и в партию. Хозяин мастерской, которого интересовал только бизнес, партийных на работу по возможности не брал, чтобы избегать конфликтов и, естественно, на Краузе не давил.

Регулярный призыв на два года Краузе не грозил: не тот возраст. Но в условиях войны регламент призыва ужесточился, тем более была потребность в автомобилистах.

Как раз в автомобилестроении Германия отставала в пересчёте на душу населения и в 1939 году занимала лишь 15 место в мире. Тем не менее в 1934/35 годах стали формироваться мотострелковые части сначала для разведывательных целей бронетанковых дивизий. В 1940 году они уже должны были выполнять специальные пехотные операции и стали благодаря скорости и внезапности отличной боевой силой пехоты. Но в этих частях явно не хватало водителей мотоцикла, а не спешивающихся солдат, то есть тех, кто сидел в коляске. Эта проблема постоянно оставалась в соотношении одного к двум. В такие части и был призван Краузе в декабре 1940 года, и уклониться у него не было никакой возможности.

Хельга и Штеффи остались вдвоём в большой квартире, за которую приходилось довольно много платить. Не отменялась, конечно, и плата за коммунальные услуги. С началом войны начались продовольственные трудности. Но ещё до начала войны, 27 августа 1939 года, вышло три указа, нормирующих покупку товаров широкого потребления. Еврейское население официально подвергается дискриминации и, прежде всего, в отношении распределения продуктов по карточкам. Евреи без регулярного дохода полностью зависят от социальной поддержки. Её можно получить от Рейхской ассоциации евреев в Германии. С июля 1939 года ей поручено попечение хотя бы над каким-либо достатком евреев.

В связи с этим об одной драматической судьбе и писал Кону его родственник в последнем письме, в той её части, которую Кон в смятении и по рассеянности пропустил. Между тем родственник писал о жене Готфрида Зеловски Анне. Без кормильца, который отбывал трудовую повинность в заключении, она, даже не еврейка, а супруга еврея, вынуждена была искать самую плохо оплачиваемую работу, чтобы прокормить двух детей. Достаточно уже слова «еврейская жена», чтобы у многих возникло желание подгадить. Ведь её дети – полукровки. Но поскольку они не полные евреи, то и Рейхская ассоциация евреев не несет за них ответственности. Городское социальное ведомство Обернкирхена также отказывает в помощи, потому что муж арестован по расовым причинам. Несмотря на то, что представлена справка о болезни дочери, городской секретарь не выдаёт талоны на отопление и одежду, так как Анна состоит в браке с евреем.

В Берлине в 1940 году всё же есть в свободном доступе говядина, картофель, капуста. Кофе, чай, сигареты – это роскошь и только по талонам, которые евреям не выдают. С середины января 1940 года для евреев отменены специальные продовольственные пайки на праздники. Это означает меньше масла и почти никакого мяса, никакого риса, а о какао можно только мечтать. Но пока удаётся покупать на чёрном рынке. Там имеются эти продукты из-за стихийного грабежа покорённых стран. Грабёж узаконенный – это особая статья.

До призыва Бернхарда в Вермахт семья кое-что могла привозить из «Виллы Краузе» и имела сносный денежный доход. После отъезда Витцмана дела там шли плохо. К тому же все выращенные сельскохозяйственные продукты постановлением власти после сбора урожая подлежали сдаче в пользу Германского рейха. То есть они оплачивались, но изымались. Оставить можно было только семена и часть, необходимую для самообеспечения и для прокорма скота. Всё же наездами Бернхард привозил оттуда картофель, орехи, а также фрукты и овощи с приусадебного участка. Бывало, и свинину. По возможности делились с семьёй Кона, но те свинину не ели, поэтому, несмотря на дружескую поддержку, необходимых калорий не получали.

Ситуация с пропитанием, ухудшаясь сама по себе, после отъезда Бернхарда стала ещё хуже. Если две женщины могли в 1939 году рассчитывать на свободную покупку хлеба, 100 грамм мяса и 48 грамм жиров в день, то в 1941 году на каждую приходилось только 57 грамм мяса и 38 грамм жиров. Где уж тут помогать другим! Симон и Августа ещё выдерживали, но Йеттка угасала.