Времена

Немного лучше обстояло с обеспечением двух семей одеждой и обувью, так как они вовремя припрятали магазинные запасы. Но, с другой стороны, эти товары были источником дохода, особенно из-под прилавка. Дефицит одежды в стране настолько возрос, что было дано официальное разрешение снимать одежду с покойников.

В апреле 1941 года Бернхард на две недели приезжает в отпуск. Он мрачен. На расспросы не отвечает. Солдат предупреждён: держать язык за зубами. В июне вероломное нападение на СССР, и Бернхард переброшен на восточный фронт.

Начало беды врезалось в сознание официальным сообщением из Лауэнштайна: «Виллы Краузе» больше не существует. Хельга пытается связаться со старостой, чтобы понять, что произошло. А произошло то, чего и можно было ожидать во время войны.

Первые бомбардировки Германии британской стратегической авиацией начались в ночь с 15 на 16 мая 1940 года. Эта атака, как и все последующие, была целевой: по военным объектам. В этом же году бомбардировали Хамельн, город легендарного Крысолова. Имение, которое находилось относительно недалеко от города, на этот раз не пострадало. Роковой же оказалась бомбардировка будущей столицы Нижней Саксонии Ганновера. 10 февраля 1941 года 220 самолетов королевской авиации нанесли тяжёлый удар по восточной части города. Ещё не начались ковровые бомбардировки, но приказ командующего стратегической авиации вице-маршала сэра Артура Харриса гласил: бомб обратно на базу не привозить! Воздушная трасса пролегала над Лауэнштайном. Лётчик сбросил оставшуюся бомбу на неосторожные огни, и она угодила прямым попаданием в виллу. Верхний деревянный этаж вспыхнул факелом. Сгорело абсолютно всё. Кроме того, правительство конфисковало часть земельного владения на строительство дороги и военного объекта. От собственности остался пшик.

Но ведь беда не приходит одна…

Анна Дальке, почтальон отделения почты во Фриденау, в пятницу 22 августа с трудом поднималась на пятый этаж с тяжёлой сумкой корреспонденции. Она всегда начинала как раз с этого угла улицы Заарштрассе. Анна – немка, которая вышла замуж за серба. Фамилия Дальке была полукалькой со славянского имени Далибор. Но от славянства мужа остался только намёк в его фамилии. Она ещё не была старой, и у неё подрастал сынок, которому исполнилось четырнадцать лет. От политики она старалась по возможности держаться подальше, но как простая женщина не могла понять, а порой не принимала нововведений.

Вчера дождило, а сегодня с утра было достаточно прохладно. Казалось бы, не от чего чувствовать себя усталой. Но Анна всегда чувствовала себя разбитой, когда ей приходилось вручать родным, особенно матерям, такие письма. Сегодня она должна разнести три письма, которые по официально машинописному шрифту узнавала и не видя их содержания. Вручив письмо, она делала вид, что очень спешит, в отличие от обычного – переброситься парой слов и передохнуть. Вот и сейчас: состав семьи Краузе был ей знаком, значит, они лишились единственного мужчины, наверно, единственного кормильца.

Дверь открыла молодая женщина…

* * *

Августа, возвращаясь с улицы, разминулась на лестнице с фрау Дальке. Едва она успела вставить ключ в замок входной двери квартиры и открыть её, как из соседней раздался мертвящий душу крик. Она оцепенела и на мгновение остановилась при открытой двери. Что могло это означать – здесь не требовалось большой сообразительности. Ждали всегда. Обе семьи с напряжением следили за ходом войны. Вся в слезах, Августа прошла к себе в дом навстречу бегущему Симону и ковыляющей за ним Йеттке.

– Что?! – выдохнул Симон, поражённый видом сестры.

– Берни! Извещение! – ответила она.

– Ранен?

Августа покачала головой:

– Так не кричат.

Им пришлось стоять около пяти минут под дверью, пока её отворила Штеффи.

– Маме стало плохо, она упала в обморок.

Хельга сидела в кресле, как-то неестественно разбросав ноги, руки её висели, как обломившиеся ветви, она мелко дрожала, её зрачки будто остановились, а внутренний взор блуждал где-то там на просторах Прибалтики, где должен был быть её «Бэрхен».

Совсем недавно во фронтовом письме сын писал: «Мы продвигаемся очень быстро. К сожалению, Таллин я не увидел, мы шли стороной. Говорят, совсем как немецкий город. Но через город Гдов мы прошли и сейчас движемся вдоль восточного побережья Чудского озера. Этим озером русские гордятся, здесь они когда-то жестоко побили наших предков. Ну да. Сейчас времена другие. Вы не волнуйтесь, я в порядке. Любопытно, что у русских тоже есть мотострелковые части. Нам пришлось столкнуться с ними у деревни Скамья. Странно, но русские используют моряков как пехоту. Дерутся они отчаянно, но им ничего не поможет. Скоро мы возьмём Нарву…»