Времена

Для Тима ситуация всё более прояснялась. Он поделился своими мыслями с Кристиной, и они решили тщательней разобраться в истории семьи и, если повезёт, найти важные документы. К удивлению ребят, родители восприняли камни преткновения, заложенные перед домом, как само собой разумеющееся. Только бабушка погрустнела. Сначала Тим подумал, что погрустнела из-за того, что никому не понравится, когда день твоего юбилея приходится на чью-то смерть. Но потом какое-то неосознанное подозрение замерцало в его мозгу. Ещё не понимая, куда поведёт его мысль, он вспомнил, что отец, сын бабушки, называл её иногда не Эсси, а Юди. Что бабушку зовут Эстер, он, конечно, знал, но её паспорта никогда не видел. В общем сотни, если не тысячи, немецких женщин носили и носят имя Эстер. Поколебавшись, он попросил бабушку показать ему свой паспорт и… Он не поверил своим глазам! В паспорте было указано довольно редкое двойное имя: Эстер-Юдифь. Об этом он рассказал Никласу.

– Тебя что смущает? – спросил Никлас. – Что это еврейские имена?

– И это тоже, – ответил он, – и фаршированная рыба. И то, что она родилась в нацистское время, а её так назвали.

– Чудак, – ответил Никлас, – как историк могу тебе объяснить. Во-первых, имена эти, конечно, хотя и еврейские, но всё-таки ещё и библейские. Библейские имена приняты и у католиков, и у православных. Оба имени были популярны в Германии задолго до нацистов, их носителями были, по нацистской терминологии, и «арии». Когда национал-социалисты заставили еврейских граждан, у которых были чисто немецкие имена, добавлять к ним вторым именем мужчин – имя Израиль, а женщин – Сара, у наци возникла проблема. Она состояла в том, как быть с новорождёнными у евреев. Не называть же их всех подряд только двумя именами! И они узаконили специальный список еврейских имён, точнее не еврейских, а для евреев. Это были уничижительные, смешные, дискриминирующие образования. Например, Гайльхен – похотливенькая, Файле – напильник, Кайле – клин или, если и библейские, то очень отрицательные в еврейской истории, такие как Ахав и Иезавель[13]. Называть еврейских детей популярными библейскими, в частности, Эстер, Эсфирь, Юдифь было категорически запрещено.

– Осечка, – подумал Тим. – Но всё-таки здесь что-то есть. Почему бабушкина мама Штефани остановилась на этом варианте?

Он рассказал Кристине о разъяснениях Ники, и они решили побольше узнать о матери и отце бабушки.

На пасхальных каникулах в середине апреля вся семья обедала в небольшом швейцарском ресторанчике штеглицкого парка. На обратном пути внуки взяли бабушку под руки.

– Бабуль, – начала Кристина, – мне эта швейцарская еда не понравилась, не то что твоя. У тебя так всё вкусно!

– Спасибо, внученька, – зарделась женщина.

– Забыть не могу твою фаршированную рыбу на Новый год. Тебя кто научил её готовить?

– Еврейское блюдо? – спросила Эстер. – Так что ж тут удивительного? За такую долгую жизнь и французские блюда научишься готовить! Никто меня специально не учил. Вот съезди на Кайзер-Фридрих-Штрассе, это в районе Шарлоттенбурга, там есть кулинарный магазинчик «Фиш-гешефт». У них готовый фарш продают, это главное. Они же и хороший рецепт подскажут. По их рецепту и готовлю.

Тим глянул на Кристину, та ухмыльнулась. Вопрос знания еврейской кухни разрешился весьма прозаически. Но оставалось ещё немало загадок.

– А в нашей семье был магазин, куда он подевался? – подключился Тим.

– Какой уж там магазин! Правда, он нас держал на плаву во время войны, а после войны мама стала продавать в нём подержанные вещи, и он так и назывался «Подержанные вещи». Я помогала ей до шестидесятого года, а когда вышла замуж за Ганса в 1967 году, мне было уже не до помощи, а она держала его уже по инерции до 1970 года. Очень он ей был дорог! А потом, когда вышла на пенсию, просто закрыла его и всё. Ганс не любил торговлю и был мамой недоволен. Тем более, материальной нужды больше не было, так как он купил автомастерскую в 1969 году.

– Они ссорились? – спросил Тим.

– Автомастерская, купленная Гансом, была та, в которой работал до войны Бернд, – уклонилась Эстер от ответа.

– Бабушка, а Бернд – это твой отец Бернхард? – спросил, замирая, Тим.

– Да что это вы мне допрос устроили? – рассердилась ещё не старая женщина, – Ганс – нехороший человек! Да, ссорились. В десять лет он был уже в детской нацистской организации Юнгфольк и с тех пор не может избавиться от этих взглядов. А как подошло время – он вступил в «Альтернативу для Германии». Я же нацистов или неонацистов ненавижу. Для меня что национал-демократы, что «Альтернатива», что ПЕГИДА – все одной ксенофобией мазаны. У Ганса это в крови.

– Бабушка, мы его перевоспитаем! – вдохновенно высказалась Кристина. Тим промолчал. Эстер только усмехнулась.