Времена Амирана (СИ)

Слова Пафнутия, обращенные к ней там, внизу, не сразу дошли до нее. А когда она поняла их смысл, то первой мыслью было, что кто-то над ней издевается. Но она не успела среагировать. Отец оказался быстрее. И ей оставалось выслушивать теперь то, что вокруг нее говорилось. Слова Ратомира о том, что этот человек — маг, перевернули ее отношение к услышанному вначале. Может быть, это была не издевка? И сразу же дикая, отчаянная надежда, прорвав все шлюзы благоразумия и образования, хлынула в нее, заполнив целиком, вернув силы и заставив лихорадочно биться сердце.

И вот она встала, вскочила и теперь стояла, одной рукой схватив за рукав отца, другой — вцепившись в Пафнутия, свою воскресшую надежду.

***

— Чего же ты хочешь, спаситель? — Обратился Бенедикт к Пафнутию.

Пока шла вся эта перепалка, Пафнутий немного пришел в себя и теперь достаточно спокойно и, как ему казалось, с чувством собственного достоинства, ответил:

— Лично мне ничего не надо. И я сюда не просился. Но, раз уж так получилось, я мог бы, если, конечно, на то будет ваша монаршая воля, оживить усопшего.

— Так это ты… серьезно?

При этих словах Принципия, оставив в покое Пафнутия, обеими руками схватила теперь отца, прижалась к нему и, пристально глядя в глаза, сказала:

— Папа, пусть он сделает это.

***

Проводив глазами удаляющуюся жалкую фигуру мужа, Сердеция отвернулась и вновь обратила свое внимание на то, что происходило там, в центре круга. Стоило ей самой выйти, хотя бы на шаг, из него, как ее тут же незаметно оттеснили на периферию, откуда уже ничего не было видно.

— Вот так, — подумала она, — стоит хоть чуть-чуть расслабиться, и ты уже на обочине. И ты уже позади всех.

Ну, уж нет! Она протискивалась вперед, туда, где и было ее место, когда чье-то плечо толкнуло ее и она чуть не упала. Какой-то невежа шел напролом туда же, куда и она, только делал это более энергично. И, соответственно, у него это лучше получалось. Сделав правильные выводы, Сердеция усилила старания.

Она еще не попала в первый ряд, когда там, впереди, куда она и стремилась, что-то произошло.

— Кто это такой? — Взревел невидимый ей Бенедикт.

И тут же, усиливая толкотню и давку, к центру ринулись охранники. Сумев пристроиться за одним из них, Сердеция, наконец, получила возможность все видеть и все слышать. И то, что она увидела и услышала, поразило ее больше, чем позорное фиаско этого идиота, считающегося ее мужем.

— Папа, пусть он сделает это. — Услышала она слова своей младшей сестры. О чем шла речь, она уже поняла. Воскресить этого, Геркулания, черти бы его взяли! А как же она? А как же ее планы? Все побоку? Это были пустые мечты? Да нет, глупости, что за бред. Никому не дано воскрешать мертвых. Это какой-то сумасшедший. Вытолкать его взашей, да и все! Что там стража?!.

Но стража стояла. И Сердеция слушала дальше, как разворачивается этот бредовый заговор против нее и ее мечты.

***

— Папа, пусть он сделает это. — Сказала Принципия, глядя в глаза отцу.

— Но, дорогая, послушай… это же невозможно.

— Но Ратомир говорит, что он маг.

— Послушай, ну успокойся, ну что ты?.. Ты же уже достаточно взрослая, умная, образованная…

— Папа!.. — Крикнула в отчаянии Принципия. — Ну, он же говорит!.. Ну, пусть он сам скажет.

— Ладно, ты… как тебя… Что ты собираешься делать? Откуда ты вообще взялся на нашу голову?

4

При всех достоинствах монархического строя правления, ему тоже, увы, свойственны некоторые недостатки. И главный из них — качественные характеристики главного звена всей системы, то бишь монарха. Да, увы, монархи — всего лишь люди, сколько бы божественной благодати на них не почило. Такие же, как мы с вами. Получше ли, похуже — но люди из костей и мяса, обтянутого кожей. Да, Бенедикт был из тех, что получше, но и у него был свой предел, свой ресурс. И сейчас, кажется, он был исчерпан до донышка. Боль стучалась в затылок, немела левая рука и подкатывала предательская слабость. Уйти бы сейчас, лечь, плюнув на все. Пусть тут как хотят. Завтра… Все завтра.

Но ведь нельзя.

— Ну что, Куртифляс, что скажешь? Ты же все слышал.

Да, Куртифляс слышал все. Все, что счел необходимым рассказать о себе этот странный человек с высшим, как выяснилось, магическим образованием. Ну, это надо же!.. Сказка стала былью.

— Я думаю, государь, что это все ерунда. Даже если это и возможно, то этот-то вот, — Куртифляс кивнул в сторону молча ждущего решения своей участи Пафнутия, — он-то ни разу такого не делал. И даже не видел, как это делал кто-нибудь другой. Любое дело требует умения, а здесь его нет. Но, с другой стороны, он сделал это предложение во всеуслышание, и если ты его отвергнешь… Если он попробует и у него ничего не выйдет, то виноват будет он. А если ты не дашь ему попробовать, обвинят тебя. А Геркуланий погиб при весьма сомнительных обстоятельствах, будучи твоим гостем. Ты сам понимаешь, что сейчас может начаться. — Шут помолчал, глядя на Бенедикта. — Короче, я думаю, что хуже-то точно не будет.

Бенедикт отвернулся от Куртифляса и взглянул на Ратомира.

— Конечно, надо попробовать! — Горячо поддержал тот шута.