Времена оттепели прошли. Воспоминания фотографа

Очень долго не могли найти исполнителя главной роли – профессора Серебрякова. Дело в том, что Андрон в этой роли хотел снимать Бориса Андреевича Бабочкина. Когда я об этом узнал, то обрадовался, потому что, на мой взгляд, лучшего Серебрякова было не найти: Бабочкин – и великий, и желчный. Но Андрон его не утвердил. Узнав об этом, я очень расстроился и спросил: «Почему?» И тогда он мне описал мизансцену, которая произошла на кинопробах. Приехал Бабочкин, в процессе съемки Андрон его как режиссер останавливал, просил что-то сделать, корректировал по роли, что совершенно естественно в работе… А я-то знал характер Бабочкина еще по ВГИКу, где он преподавал, – сложный это был человек. И вот на какое-то замечание Андрона Бабочкин безапелляционно отреагировал, мол, я – Чапаев, я – народный артист… В общем, дал понять, кто есть кто, и кто кому будет делать замечания.

В итоге роль досталась Владимиру Михайловичу Зельдину. Но самое обидное, что Андрон, расставшись с Бабочкиным, получил «головную боль» гораздо круче – в лице Сергея Федоровича Бондарчука, на тот момент уже не просто артиста, а режиссера-оскароносца. Прямо после команды Андрона: «Тишина в студии, мотор, начали!» – раздавался голос Бондарчука: «Так, Андрон, стоп-стоп, ну, это никуда не годится, это надо переснять». К Андрону это могло и не относиться, просто Бондарчук критично относился и к себе, и к партнерам. Но вообще-то команду «стоп!» на площадке может давать только режиссер-постановщик. Однако в отличие от Бабочкина, снять с роли самого Бондарчука было никак нельзя. Поэтому когда он только входил на съемочную площадку, сразу возникала некоторая неловкость. Сергей Федорович – это было мощно, что и говорить…

Встреча с Никитой Михалковым

С Андроном Кончаловским мы очень дружили, а с его братом Никитой Михалковым я учился во ВГИКе, и я сам едва не стал режиссером. Никита начинал учиться у великого Ромма, но Михаил Ильич был его мастером не больше одного курса, потому что потом заболел и не смог преподавать. Но именно Ромму в голову пришла замечательная мысль: он первым предложил объединить режиссеров и операторов в одну мастерскую, а не режиссеров и актеров, как это было принято прежде. И он успел запустить этот эксперимент. Я в это время учился на операторском, и нас объединили с режиссерами. Получилось, что я несколько месяцев проучился вместе с Никитой Михалковым. На занятиях мы всегда сидели в последних рядах. Михаил Ильич давал нам различные задания в качестве самостоятельных работ. Помню, когда он в первый раз сказал, что самая удачная работа у студента с операторского факультета – Плотникова, Никита посмотрел на меня с изумлением и вызовом одновременно, потому что привык быть лидером всегда и во всем. Он, собственно, им и был, но Михаил Ильич потом еще неоднократно отмечал именно мои работы, поэтому я уже стал подумывать о режиссуре. До этого с моим близким другом юности Сережей Соловьевым мы даже написали сценарий, с которым Сергей поступал во ВГИК, тоже к Ромму, но курсом раньше, чем Никита. И Сережа мне потом рассказывал, что когда Михаила Ильича не стало, то в его письменном столе, среди самых ценных реликвий и бумаг, лежал наш сценарий…

Единственная машина, которая в те годы стояла возле ВГИКа, была Никитина, если я не ошибаюсь – «копейка». Но в студенческие годы, несмотря на сыгранные роли в кино, он оставался все-таки «младшим братом Кончаловского», который уже снял «Асю Клячину…», написал сценарий «Андрея Рублева». Было очень трогательно наблюдать за общением Андрона и Никиты: младший, самоутверждаясь, старался всегда говорить наперекор брату. Например, едем мы компанией с Андроном в машине, и Кончаловский говорит: «Сейчас поедем налево…» – «Нет, – тут же возражает Никита, – надо ехать направо». И так продолжалось многие годы. Но на съемочной площадке Никита с Андроном не спорил, он – профессиональный актер. Когда многие годы спустя Андрон уехал покорять Голливуд, а Никита уже вошел в силу как режиссер, произошла некая рокировка, и уже Андрон стал «старшим братом Михалкова».

Еще когда мы учились во ВГИКе, Никита пригласил меня фотографом на свою учебную работу, ставшую потом дипломной. Это был фильм «Спокойный день в конце войны», где снимались Наташа Аринбасарова, Сережа Никоненко, Александр Кайдановский, Юрочка Богатырев… Снималась эта картина в районе Оки – там, где позднее Никита снимал «Обломова», «Неоконченную пьесу…» и еще что-то. Михалков мне тогда сказал примерно следующее: «Тебе надо доехать до такого-то километра, электрички туда не ходят, но ты сообразишь. Доберешься до этого пункта и от него иди прямо, смотри, чтобы солнце тебе все время светило в левый глаз. Потом там увидишь кустик, от него еще семь километров направо». В итоге я ехал туда на крыше товарного вагона. Доехал до нужной станции, спрыгнул, а там – кругом чеховская степь. Никаких столбиков, ориентиров. Но в этом чистом поле я все-таки нашел Никитину группу.