Времена оттепели прошли. Воспоминания фотографа

А взять фотографию Ефима Захаровича Копеляна в моем белом югославском плаще! Этот плащ до сих пор висит у меня на даче. В нем у меня снимались Владислав Дворжецкий, молодой Илья Резник, кто-то еще…

Кстати говоря, однажды мы с сыном Степой заметили, что в альбоме в одном и том же моем свитере появляются Сергей Аполлинариевич Герасимов, Юрий Трифонов и Коля Караченцов. В нем же снимались и Олег Ефремов, и Иннокентий Смоктуновский. То есть этот свитер, который мне привезли из Англии, – действительно заслуженный. С одеждой в те годы была безумная проблема. Да и многие актеры одевались достаточно безвкусно.

Галина Уланова

Про выдающуюся балерину, балетмейстера и педагога Галину Сергеевну Уланову я знал, что она очень не любит фотографироваться, и, естественно, мой случайный с ней контакт не позволял ни на чем настаивать. Поэтому я придумал ход, который, к счастью, сработал. Я подошел к ней и сказал: «Галина Сергеевна, Надя Грачева (ее ученица, народная артистка России) очень хочет с вами сфотографироваться». Так Улановой было проще, потому что фотографировалась не она, а ее ученица. Конечно, Уланова была у меня на первом плане, и фотография получилась хорошая. Потом я ее снял в директорской ложе Большого театра, где все было красиво, пышно, изящно, в золоте и бархате. Тогда я снимал ее для себя, просто мне этого очень хотелось, тем более я готовил фотоальбом, посвященный людям Петербурга.

Академик Лихачев

Я благодарен жизни за многие встречи, но пересечение с Дмитрием Сергеевичем мне особенно дорого. Ведь он был вне круга моих знакомств и каких-то общений, а жизнь сделала мне такой подарок. Как-то мне позвонил сам Лихачев и попросил помочь ему в издании его книги «Поэзия садов» в итальянском издательстве. Дело в том, что к тому времени уже вышла в издательстве «Наука» его книга «Поэзия садов: к семантике садово-парковых стилей», но итальянцев категорически не устраивал ее иллюстративный подбор – и по качеству, и по самому материалу. И Дмитрий Сергеевич просил меня помочь ему в этой работе, в подготовке нового издания. Не знаю, почему он обратился ко мне с таким предложением, ведь это был совсем не мой профиль. Может быть, кто-то рассказал ему, что когда-то я переснимал для музея Анны Ахматовой, будущего Фонтанного дома, множество иконографии и документов. Как бы то ни было, я, конечно, даже и минуты не думал, тут же согласился.

К счастью, тут все во многом сошлось, так как и Русский музей, и Эрмитаж, и Царскосельский музей были мне хорошо знакомы, а в Русском музее я даже успел поработать когда-то такелажником. Я думаю, что Дмитрий Сергеевич не знал, что к тому времени страна стремительно переводила стрелки на рыночные рельсы и те же музеи за гравюры, за съемку просили плату, а говорить об этом Лихачеву у меня язык не повернулся бы. И я воспользовался хорошим отношением ко мне, оборудовал в Русском музее небольшую студию, где качественно, профессионально и с удовольствием снимал материалы для книги Дмитрия Сергеевича.

Книга получилась великолепной, итальянцы были счастливы, и думаю, не в последнюю очередь потому, что не пришлось платить ни за что, даже за электроэнергию. После переиздания книги наше тесное общение с Дмитрием Сергеевичем почти закончилось. Иногда мы перезванивались, и, что меня всегда поражало, он обращался ко мне по имени-отчеству. У него так много контактов! Как он все мог помнить? Видимо, мог.

Я, близко познакомившись с Лихачевым, естественно, задумал его портрет, но на тот момент Дмитрий Сергеевич был недостаточно пожилым для моего кадра (звучит, конечно, чудовищно, но что делать). И я стал ждать: дело в том, что я хотел снять Дмитрия Сергеевича в образе ветхозаветного старца.

И вот наконец я дождался. Тогда мы с ним договорились о предварительной встрече у него дома. Мне нужно было осмотреть квартиру, подобрать какой-то антураж, одежду и прочее. Его квартира оказалась в современном квартале, в рядовой застройке: стандартный девятиэтажный дом, в котором у него было две жилплощади: трех– и двухкомнатная квартиры, на одной лестничной площадке, в соединении получалось пять комнат. Ничего петербуржского, никаких вольтеровских кресел, ничего академического. Этого я никак не ожидал. Правда, имелось огромное количество книг на самодельных деревянных полках, которые прогнулись под тяжестью томов и вот-вот готовы были упасть.

Я тогда еще вызвался помочь с современными полками, но Дмитрий Сергеевич успокоил меня, что Собчак обещал все сделать (но не успел, по-моему).

Я понял, что с моими мечтами и представлениями об «академической» квартире придется расстаться, жить и снимать нужно будет по средствам, стараясь из разных составляющих изобразить хоть какой-то стиль и уют. Но не это самое главное и трудное: нужно было Дмитрия Сергеевича каким-то образом приодеть, причем я не очень-то представлял, удастся ли мне его на это уговорить.

Но все получилось так, как я задумал, и Дмитрий Сергеевич на все мои предложения давал согласие.