Временем по сознанию

Иван откинул мешавшее ему одеяло и оказался в одних трусах. Вспомнил, что медсестра приносила форму, поднял голову, осмотрел подводу и быстро подтянул найденное к себе. Штаны надел, лёжа, гимнастёрку — сидя. С сапогами вышла заминка. Как наматывать портянки, Иван не знал, не приходилось сталкиваться. Обмотал ноги, как получилось, всунул в странные брезентовые сапоги и схватил винтовку. Вот из «мосинки» он немного пострелял на каком-то полигоне, куда их возили ещё в старших классах школы. Директор считал, что каждый гражданин страны обязан знать, с какой стороны брать оружие. Тогда они настрелялись из разного вида стрелкового оружия. И вот теперь это уже был не полигон.

«Так. Дослал патрон в патронник, прицелился, выстрелил. Стоп. Надо прицельную планку выставить. Тут где-то хомутик есть. Ага. Теперь совмещаем передний обрез с соответствующей чертой планки. А вот и враг».

Отдача сильно ударила в плечо. Иван передёрнул затвор и опять прицелился в далёкую серую фигурку. Выстрел.

«Попал! Прикольно! О, ещё один!»

Бой резко закончился.

— Кардаш, — распоряжался знакомый Ивану, политрук, — собрать оружие и боеприпасы у наших и немцев. Воронцов, наших убитых захоронить и организовать заслон. Остальные выдвигаются на восток. О потерях доложить мне лично.

Иван растерянно оглянулся, встал на ноги, голова закружилась слегка, но на ногах устоял.

— Чего встал, помогай, — буркнул пожилой красноармеец, взяв убитого парня за ноги. — Вон к той берёзе понесли. Там ребята их захоронят.

Они перетащили бойца к берёзе.

— Тебя как звать то? — спросил красноармеец и протянул кисет с махоркой.

— Спасибо. Не курю, — поблагодарил он. — Иваном назвали.

— Ваня, значит. Сынок у меня, тоже Ваня, старший. Два дня назад погиб.

На глазах бойца выступили слёзы.

— Савелием Макарычем меня кличут. Это же тебя откопали из воронки?

— Меня, наверно, — пожал плечами Иван.

— Идём, наши уже двинулись.

— А подвода?

— На себе потащишь? Коня убили, других нет. Пошли.

Далеко им пройти не удалось. Небольшая стычка с авангардом немецкой части послужила постоянному преследованию врагом отступающих красноармейцев. Мотоциклисты обстреливали издали, отмечая своё присутствие, и словно старались указать путь, по которому должны следовать отступающие войска.

«Что-то тут не так. Нас просто загоняют, как скот в какую-то западню. Люди понемногу гибнут, но идут туда, куда нужно загонщикам».

— Товарищ политрук, — окликнул Иван пробегавшего мимо командира. — Нас, похоже, в ловушку загоняют.

Мрачный взгляд уставшего человека тяжело скользнул по лицу Ивана.

— Знаю, Стрельцов, готовьтесь к бою. Пойдём прямо на них. Другого выхода нет. Иначе там, у реки, мы все поляжем, — жёстко ответил политрук, сплюнул и добавил. — Или потонем.

— На пулемёты? Нас же всех положат тут…

— Отставить! К бою! За Родину! За мной, бойцы!

Политрук с пистолетом в поднятой руке рванул на мотоциклистов, которые спокойно приготовили пулемёты и автоматы. Пулемётчики сидели в колясках, автоматчики залегли за дорогой. Иван уже хотел тоже бежать туда, но вдруг его взору предстала страшная картина. Из перелеска выкатились два бронетранспортёра и два танка. Атакующие были обречены. Вот почему немецкие солдаты так спокойно готовились к бою.

— Макарыч! — крикнул Иван. — Ложись!

Пулемёты и пушки довольно серьёзно проредили красноармейцев и сбили наступающий порыв. Политрук упал в траву и больше не показывался. Бойцы ползли назад, некоторые вставали на ноги и бежали, вот только не долго. Подразделение, практически, перестало существовать.

— Макарыч! Надо назад! Здесь нас всех убьют! — мысли работали лихорадочно быстро.

— Раненых надо забрать!

— Они ещё у леса, завернём подводы назад. Давай, может, ещё кого по пути соберём!

Мотоциклисты, бронетранспортёры и танки медленно двинулись в их сторону, поливая огнём пространство между лесом и дорогой. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Настоящий страх холодной липкой струёй потянулся вдоль позвоночника. Смерть шла по пятам.

Были ли у врага потери, Иван не видел, он вломился в лес и упал, запнувшись за корень берёзы. Так он не бегал никогда в жизни. Не вставая на ноги, вытер лицо рукавом и посмотрел назад. Немецкие танки повернули к дороге, бронетранспортёры стояли метрах в ста от леса, ощетинившись стволами пулемётов. Мотоциклисты разъезжали по полю и расстреливали тех, кто лежал на земле.

Воздуха не хватало. В груди хрипело. Пот заливал лицо, заставляя часто протирать глаза.

«Бред. Бред. Как это вообще возможно? Упасть в библиотеке с лесенки и оказаться в тысяча девятьсот сорок первом году. Так не бывает! Этого не может быть!»

— Ваня. Иван, — услышал он полушёпот. — Живой? Давай к нам.

— Макарыч?

Иван, пригнувшись, пошёл на голос. Недалеко от места падения наткнулся на застрявшую подводу без лошади. На ней лежал молодой парень почти полностью перебинтованный. Остекленевшие глаза смотрели вверх, а на просветлевшем лице читалось полное умиротворение.

Иван даже сделал два шага назад, настолько неестественным показалось ему выражение мёртвого бойца. За кустами стоял Макарыч с винтовкой в руках.