Время, бесстрашный художник…

Небо памяти, идиллический луг с ромашками,
над которым сияет солнце и птица кружится,
но от первого же движенья неосторожного
сразу вдребезги разлетается все и рушится.
И навзрыд,
раздирая душу,
клокочут заново
те взрывные воспоминанья, почти забытые.
И в глазах потемневших дымное дышит зарево,
и по ровному белому полю идут убитые.

Прикипают к ледовой корке ладони потные.

Под руками перегревается сталь каленая…

И стоят на столе стаканы, до края полные,

и течет по щеке небритой слеза соленая.

Ожидание Катерины

Осенняя роща, едва запотевший янтарь,
и реки, и броды.
Пора опадающих листьев, высокий алтарь
притихшей природы.

Пора опадающих листьев, ты что мне сулишь?

Живу ожиданием встречи.
А все, что меня окружает, – всего только лишь
кануны ее и предтечи.

Чего ожидаю? Зачем так опасно спешу

все метить особою метой?
Живу ожиданьем, одним только им и дышу,
как рощею этой.

Осенняя роща, о мой календарь отрывной,

мой воздух янтарный,
где каждый березовый лист шелестит надо мной,
как лист календарный.

О мой календарь, упаси и помилуй меня,

приблизь эти числа!
Иначе все дни и все числа без этого дня
лишаются смысла.

Живу ожиданьем, помилуй меня, календарь, –

живу ожиданием встречи.
…Осенняя роща, природы священный алтарь,
и теплятся свечи.

Испытанье тремя пространствами

…И вот, когда моя заблудшая звезда
достигла самого, казалось бы, зенита,
и я подумал с облегчением –
finita,
то бишь окончена комедия моя;
когда, казалось мне, приспел уже конец
всем злоключениям души моей и тела,
и он дошел уже до крайнего предела,
их мимолетный кратковременный союз, –
в тот час мне голос был.
И вещий голос тот,
как бы из будущего времени идущий,
мне предрекал мою судьбу,
мой день грядущий,
хотя скорее предлагал, чем предрекал.
Но выходило тем не менее, что я
так задолжал уже и дьяволу, и богу,
что должен в новую отправиться дорогу
для очищенья моей плоти и души.
Что ко всему я должен был на этот раз,
перетерпев неисчислимые мытарства,
не три каких-нибудь там царства-государства,
но три пространства безымянных пересечь.
И, видно, чувствуя, как тает на глазах
мой прежний пыл, моя уверенность былая,
приободрить меня хоть как-нибудь желая,
он приобщал меня к премудрости своей.
И он сказал:
– Запомни истину сию,
и пусть она в твой трудный час тебе поможет:
чему не должно быть,
того и быть не может,
а то, что быть должно,
того не миновать…

1