Время быть русским

«Иван III полностью подчинил себе важнейший и самый богатый северный русский город Новгород» (19). Полное подчинение Новгорода произошло в результате двух карательных походов только при внуке упомянутого, Иване Грозном.

“После разгрома на Куликовом поле Золотая Орда разделилась на три самостоятельных государства — Астраханское, Казанское и Крымское ханства” (19). Не говоря уж о забытом Сибирском ханстве, тут не отвечает реальности буквально каждое слово (см.: В.В. Каргалов. Конец ордынского ига. — М., 1980; Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. — М., 1983; Куликовская битва. Сб. ст. — М., 1980; И.Б. Греков. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. — М., 1975; В. Кожинов. Указ. соч.; и мн. др.)

«Первый русский царь Иван IV» (19). Информация ложная. Впервые в новой пасхалии 1492 года был потитулован государем и самодержцем всея Руси, “новым царем Константином новому граду Константина Москве”, — не названный Чубайсом правитель, а его дед, Иван III, унаследовавший от рухнувшей Византии не только супругу (Софью Палеолог) и императорские (“цезарские” — царские) регалии — двуглавого орла и проч., но и титул царя.

«Петр пошел на ущемление самостоятельности православной церкви… подчинив ее не столько патриарху, сколько обер-прокурору» (23). Патриаршество при Петре было вообще отменено и восстановилось только после Февральской революции 1917 года.

«Екатерина II даровала вольность дворянству (жалованная грамота 1775 года), тем самым помогая ему стать первым самостоятельным сословием Российской империи» (23). На деле указ «О вольности дворянства» вышел в 1762 году; он был издан императором Петром III, «Жалованная грамота» только подтвердила его действие спустя много лет. Первым самостоятельным сословием России стали еще при Петре I «разночинцы» — особая категория не положенных в «подушный оклад», то есть не обязанных платить налоги, горожан.

А вот и экскурс в новейшую историю: «Расширение НАТО на Восток — это, конечно же, ответ на продолжение имперской политики. Не будет ощущаться угроза Москвы — не будет беспокойства и в Таллине, Варшаве и Будапеште» (95). Как говорится, без комментариев.

Перечислять все ляпсусы Чубайса скучно. Их много, они элементарны и очень глупы. Большинство из них — результат бронебойной самонадеянности и предельного невежества. За ними читается наглое: «Да, я вышел на эстраду без штанов — и горжусь этим! А вы, балбесы, слушайте, что вам умные люди говорят, и благодарите». Но есть ошибки и другого рода. Они продиктованы мировоззрением.

Скажем о них.

2. Этнический «россиянин» в поисках Родины

РУССКАЯ идея не потому нехороша для Чубайса, что она не хороша, а потому, что она — русская. Адепт «россиянства», он везде по ходу книги ставит слово «россияне», «российский» там, где по смыслу должны стоять слова «русские», «русский». И сам попадает в собственную ловушку.

Даже анализируя дух русских пословиц, которые он цитирует по книге В.Даля с более чем характерным названием «Пословицы русского (!) народа» (само это название наш историософ, конечно же, стыдливо опускает), Чубайс пускается в рассуждения о «мировидении россиян», о том, «что же означало для россиян православие» (27), об отношении «россиян к земле и земледелию» — все это для того, чтобы, наконец, сделать вывод: «Многомиллионное коренное население России (еще один эвфемизм, образец изворотливости! — А.С.) выражает себя в целостном, непротиворечивом… наборе суждений. Анализ поговорок обнаруживает существование единой российской общности» (31). Бедный Даль вращается в гробу, как пропеллер, от такого извращения! Но Чубайс, который если и хотел бы, все равно не может «примазаться» к русскому народу, не в силах перешагнуть через себя: нет русских, есть россияне, которых он задним числом производит в высокий ранг «наших далеких предков» (35)…