Время добрых дел. Рождественский рассказ

– Антонино! – позвала его Лукреция. – У тебя лицо, будто ты увидел чудище морское, танцующее кадриль.

Оглянувшись, пекарь в спешке сгрёб бумаги в одну кучу и закрыл бюро на ключ.

– Мне просто вспомнился один анекдот, – он отчаянно расхохотался и снял очки.

– Только попробуй рассказать ещё раз про фокусника и монахинь.

* * *

Лешад, торговец, в который раз ударял своим уже красным кулаком по столу и едва сдерживал слезы. Он уже гневно отчитал своего управляющего, прогнал его, успел дважды уволить его и столько же раз принять обратно. На его столе лежала бумага, полностью оправдывающая управляющего – распоряжение пожертвовать пять тысяч франков на строительство школы, написанное слабой рукой самого Лешада. Но дело в том, что распоряжение было написано восемь месяцев назад, когда Лешад свалился с жестокой лихорадкой и не знал, выкарабкается ли. Смятая бумага тогда всё время находилась в липком от болезненного пота кулаке борющегося с недугом Лешада. По своей привычке он тогда цинично выбирал время, когда сможет получить наибольшую выгоду от доброго дела при наименьшем убытке. Лихорадка тогда отпустила неожиданно и полностью, и Лешад, позабыв о распоряжении, сунул непонятный клок к другим бумагам. Эти бумаги перед Рождеством разбирал его управляющий и, прослезившись от неожиданной щедрости торговца, поспешил выполнить распоряжение со всей возможной аккуратностью и скоростью. Настолько, что письмо с благодарностью за пожертвование пришло точно к Рождеству, застав Лешада врасплох.

– А ведь они взяли деньги. Значит ли это, что они торопились присвоить то, что попало к ним по ошибке, или они всерьёз поверили, что я в здравом уме могу дать им эти деньги? – сказал вслух Лешад. – Нет, кто в такое поверит. Меня здесь знают. Да, меня хорошо здесь знают. Или подумали, что лихорадка снова настигла меня? Тогда могли поверить и принять деньги, как можно скорее, чтобы доброе дело зачлось. Но пять тысяч франков… Что же за растяпа этот Дюбуа. И всё же нельзя было его увольнять в Рождество, тем более два раза. Нехорошо. Или они там подумали, что это Рождество так повлияло на меня? Время такое, волшебное что ли. И не думаешь, а доброе дело сделаешь. Нет, никогда такого не было, чтобы я, Лешад, так бездарно тратил деньги. Этих пяти тысяч хватило бы на сотни добрых дел на годы вперёд, даже на десятилетия.

Он взял письмо со стола и перечитал его.

– Будет учиться до сотни детей. Неплохо для одного доброго дела. А школа, думается мне, простоит не один десяток лет. А может?.. Нет, это будет совсем неприлично, если потребую деньги назад. Главное, в совете этот надменный гусь Роже. Ох, как я его ненавижу. Уверен, он уже заключил пари, что я потребую деньги назад, как только смогу снова трезво мыслить. Я знаю, он всегда спорит на один франк, на один пошлый и вульгарный франк, при его-то деньгах! Но я не могу своими руками отправить этот франк ему в карман. У меня связаны руки. Я не могу забрать своё доброе дело назад. Разве это справедливо? Но нет, Роже не победит. Его кислое лицо так и останется кислым и апатичным, я не подарю ему торжествующую улыбку. Пусть он поднимет свою тонкую бровь в крайнем удивлении, когда ему скажут, что я подтвердил своё пожертвование. Вот так сюрприз ему будет, старому снобу. Задам я им задачку, головы сломают…

* * *

Новый помощник пекаря, Жан-Пьер, нескладный парень с костлявыми плечами, зашёл в полдень к Жеральдин, матери Мату. Они долго разговаривали о Мату, о пекарне, о болезни; много о прошлом и немного, осторожно, о будущем. Когда он ушёл, она обратилась к дочке.

– Ангелочек, иди сейчас же к Изабель, к Кати, к Женевьеве, к дяде Клоду-Анри, нужно отдать им долги.

– Мам, что случилось?

– Теперь у нас есть деньги.

– Сегодня?

– Не только сегодня, и завтра, и через месяц. Слава Богу! Есть люди с добрым сердцем. Подойди ко мне, я поцелую тебя. Вытри слёзы, Ангелок. По такой красивой, нежной щечке не должны течь слёзы, и больше никогда не плачь, слышишь? Когда по щеке ребёнка текут слёзы, материнское сердце утопает в слезах.

– Я не буду.

– Помоги мне встать. У нас теперь много дел. Видишь, сколько мы теперь можем? Мы теперь можем помочь другим. Завтра Рождество, нужно купить всего-всего в дом, а главное, нужно купить хорошие подарки всем, кто нам помогал, всем добрым людям.

– Всем-всем на земле?

– Нет, добрых людей в мире очень много. Не всех мы знаем по имени, но всех чувствуем по их поступкам.

– Тогда завтра, в рождественскую полночь, я помолюсь за всех добрых людей, которых мы не знаем. Пусть у них будет счастливое Рождество!

Жан-Пьер, выходя из дома Жеральдин, остановился, чтобы записать людей, которым она велела отнести самую лучшую выпечку и десерты на Рождество. Это были люди, которые помогали их семье в трудные времена.

На крыльце соседнего дома стояла девочка лет семи болезненного вида. Худенькая, она стояла очень неуверенно, удивлённо глядя на свои новые блестящие ботиночки, а за обе руки её поддерживала бабушка, наклонившаяся к самой головке девочки.