Время ереси (СИ)

Конарик отвечает ему Голосом Войны, и теперь наконец-то они Поют в унисон. Подождав, пока развеется его звучание в тишине, Молчание Голода склоняет голову – с благодарностью и прощением.

- Иди и сражайся за чье угодно имя, Рагот, Меч-Щит Исмира. В этот раз всё будет по-другому.

Рагот кивает в ответ. Наверное, он еще сомневается, но слишком многое уже сбылось, чтобы саморазрушение Колеса остановилось теперь.

Он уходит, облаченный в алое сияние Сахкосик, и Конарику отчего-то кажется, что когда-то очень давно, когда-то в другой жизни, они бы сожалели об этом. Но сейчас сожалений нет: только войну они делят на двоих, и нет ничего больше.

- Я пойду за ним, если я тебе больше не нужен, Конарик, - говорит Азидал, снимая с плеча секиру. Вутрад истекает лунным светом: ее жажда неизбывна точно так же, как ярость Рагота.

- Постой. Конец Времени слишком близко, чтобы оставлять неоконченные дела, - Конарик позволяет шепоту Стуна сменить воинственный зов Исмира в своем Голосе. Маятник равновесия дрожит внутри, но если это не милосердие, то что тогда?.. – Ступай на запад Скайрима, в горы Предела. Рядом с орочьей крепостью, Мор Казгур, ты найдешь вход в Вечернюю пещеру. Она ведет к Забытой долине. Я думаю, ты и сам увидишь в ней святилища Аури-Эля.

Лезвие Вутрад вздрогнуло.

- Они выжили? – бесстрастно спросил Азидал. Изуродованная Херма-Морой маска вновь скрывала его лицо.

- Я знаю об одном, - сказал Конарик. – Если поторопишься, может быть, успеешь окончить свою месть до Конца Времени. Если нет… я завершу ее за тебя.

Вспышка портала плеснулась рядом черным и изумрудным, зашипела мглистой отравой Обливиона, проливаясь на землю. Азидал выбрал самый краткий путь, решив не терять ни единого мгновения. Конарик задумался на мгновение о том, что позабыл сказать ему жрец-еретик, но догонять ушедшего путями Апокрифа казалось ему излишним.

Впереди ждали два последних Голоса, два недостающих тона во всеобъемлющем спектре музыки мира, две еще несломленных Спицы. И он знал, которая из них должна быть последней.

***

Время справедливости по-прежнему царит в Бромьунааре. Впервые Конарик ступает под своды священного внутреннего храма, озаренные светом магических огней: ранее он не был сюда допущен.

Статуи богов глядят на него из полумрака, живого и дышащего в такт дыханию последнего стража Бромьунаара. Конарику кажется, что каменные перья в пальцах Джунала колеблются вместе с призрачным шелестом, наполняющим подземелья.

- Мудрость и справедливость тяжело уживаются друг с другом, - говорит Морокеи. – Будь проклят мир, где вечно торжествует лишь первое… но иной мир пожрал бы сам себя, подобно змее, кусающей собственный хвост.

- Я не понимаю тебя, - признается Конарик, и Морокеи безразлично встречает его взгляд:

- Ты никогда не понимаешь.

Отчего-то он кажется преисполненным скорби, и Конарик все еще не может различить, почему.

- Сквозь зрачок Джунала можно увидеть то, что скрыто ото всех, даже от самой сути сущего. Парадоксально?.. и всё же истинно. Слишком тяжелы чаши весов равновесия, слишком непросто удержать их в балансе. Сколько раз я закрывал глаза, чтобы не обрести знаний, что были слишком опасны для меня, для моих земель или для мироздания; сколько раз я шел на преступление ради большего блага, и всё это – лишь для того, чтобы стоять с тобой рядом у Конца Времени и не сметь сказать единственную истину, что важна! Ты всё равно не поймешь ее, никогда не поймешь ее, и никто не поймет. Любой заклеймил бы меня еретиком за подобные слова, и я не произнесу их. Но я могу сказать тебе, что тебя предали, и никто не виновен в том, кроме тебя самого: ибо ты предал сам себя, и это повлекло за собой всё прочее.

- Я сумел понять речи Вокуна, Светоносное Око, но ты говоришь загадками, что мне не по силам.

Морокеи взглянул на него почти с отчаянием.

- Я предал тебя, Конарик, чтобы Азидал предал тебя. Или, быть может, тебя предал случай. Или Целестиал, которого ты носил в себе. Или так повелели боги в последней попытке спастись… Я верен тебе, Конарик, и останусь верен до самого Конца, но я знаю больше о тебе, чем ты сам. Я ни разу не смотрел в Свитки, им свойственно лгать, но я прочел Зеленые Скрижали Ступеней Джунала и познал истину моего бога. Ты никогда не простишь мне ее, как не простят и другие. Я не держу зла на тебя: так должно быть.

Они поднялись из подземелий Бромьунаара на поверхность, к заснеженным окрестностям древнего города, где еще стоял Лабиринт и крохотное святилище с деревянной маской. Посох Магнара засиял, впитывая солнечный свет; он мог вечно пить магию и никогда не переполниться. Морокеи указал на юг свободной рукой.