Время ереси (СИ)

- Там последние опасности, что грозят тебе, Конарик. Солдаты, шпионы, маги?.. пустяки, Голоса Бромьунаара и армия драугров справятся с ними. Но на юге лежит Башня Белого Золота, Колесо внутри Колеса, которое уже приводят в движение имперские служители. А еще южнее лежит Артейум, и там сейчас находится тварь, которая способна на слишком многое. Ей не место в этом времени, но то отголоски нашей собственной жажды могущества. Я знаю ее под многими именами; здешние маги называли ее Оком Магнара. Она принесет великие разрушения, но она может остановить тебя – пока еще.

Конарик обернулся к нему, и на какую-то долю времени свет Джунала стряхнул с них смертные личины, обнажая истинное их нутро.

- Я не могу начать сражение, не встретившись со своей женой.

- Я знаю. Я помогу тебе в последний раз, прежде чем замолчать. Мудрость становится слишком опасной в такое время. Поторопись, если хочешь успеть.

Они вернулись в прежние свои обличья, и Конарик кивнул, благодаря за совет.

- Я постараюсь, Светоносное Око. И я позволяю тебе уйти.

Он стоял один над древним городом людей и драконов, окруженный мертвецами и тенями прошлого, и Голос Джунала кружился вьюгой у него внутри. Оставался всего один из восьми, но музыка мира уже дрожала, шла рябью искажений, и шелуха иллюзий облетала с сущего. Он в самом деле должен был торопиться.

***

Время битвы или время мгновения до нее наступает, когда он находит Вольсунг – конечно, на поле боя, ведь больше нигде ей не нашлось бы места. И наступает время молчания, пока он вспоминает о том, что должен ей сказать.

С неба падают звёзды – одна за другой, стекая сияющими огненными каплями на юг, за горы Джерол. Где-то в сердце Империи людей магические метеоры разбиваются о Башню Белого Золота, где-то на цветущих землях Артейума человек с посохом Магнуса пытается удержать в цепях древнюю тварь из далекого будущего.

Для того, чтобы они могли встретиться перед началом Конца, как было всегда.

- Харальд не пришел бы сам, - говорит Конарик-или-тот-кто-стоит-в-его-обличье. – Ты всегда посылаешь его на защиту людей. Как к Ал-Эш. Всё время сумерек ты стоишь рядом со мной, и во время каждого рассвета ты выбираешь иную сторону. Неужели так отчаянно горько тебе смотреть на Конец Всего, что каждый раз ты пытаешься отдалить его?

Супруга-в-Битве улыбается ему тысячей ледяных ветров.

- Я верна тебе, и буду верна всегда, и я предала тебя, и предам всякий раз, когда сумерки движутся к рассвету. Но не мне красть слова у Джунала. Мы делаем лишь то, что мы должны делать; мы не можем быть иными, тебе ли не знать?

- Ты стояла за Харальдом и Партурнаксом, - говорит он. Эпохи, которых он даже не видел, накладываются одна на другую, проявляя общие черты – которые прежде от него ускользали.

Ускользали от них всех.

- Кто-то должен был уравновесить тебя по другую сторону Оси.

Он хмурится.

- А теперь? Кто уравновесит меня теперь? Я убил Партурнакса и избавился от Исмира и Героя – по вашим советам. Кто теперь удержит баланс?

Ястребиный крик смеется ему в ответ. Ему кажется, что в глазах супруги он видит слезы, но не может разобрать, причина тому радость, скорбь или ветер.

- Ты сам себе равновесие, - отвечает она. – И я буду на твоей стороне, даже если мне придется сразиться с тобой в бою.

Поцелуй-в-Конце вдыхает в него последний из Восьми Голосов, и музыка мира расстилается перед ним – горящая всецветным спектром, поющая всезвучием тоном, танцующая всевозможностью движений. Где-то далеко-далеко падает переломленный шпиль Бело-Золотой, падает – и никак не может упасть. Где-то далеко-далеко КИНМУНЭ рвет цепи посоха Магнара, и никак не может разорвать до конца. Где-то совсем-совсем близко растворяется разбитый на части лунный свет – и никак не может растаять полностью.

Супруги-в-Битве нет больше рядом, ее место теперь с другим, с тем, кто спускается с почерневшего беззвездного небосклона, собирая все свои имена в одном воплощении. Он остался один – переполненный Восемью тонами, готовыми сложиться в Тишину.

- Так тебя теперь зовут Конарик?

Он остановился за мгновение до Конца Времени и взглянул сквозь дробящиеся всевозможности на смертного, посмевшего нарушить его одиночество.

- Мне совершенно нет дела до того, как тебя зовут, - сказал мер в одеждах Советника Тельванни, - но ты мне задолжал.

========== Глава 30. Для тех, кто видит сны ==========

Высоко в небесах Скайрима рождался голод.

Смертные не могли увидеть его таким, каким он был на самом деле; страсть человеческого разума к самообману заставляла их видеть нечто иное, нечто ужасающее и неумолимое, но все еще запертое в физической оболочке из плоти и крови. Пусть у черного дракона будет неуязвимая чешуя – но это всего лишь чешуя, а не мультимерная миф-защита от взлома. Пусть черный дракон плюется бессмысленными фразами и сжигает все живое – он всего лишь мыслит иначе, но мыслит тем не менее. Разуму свойственно искать разум во всём необъяснимом.

Возможно, лишь мудрейшие из магов видели, каков на самом деле Пожиратель Миров. Но Конарик не думал, что они знали правду.