Время гладить кошек [litres]

Психолог встал и подошел к столу, на котором стояла ваза с апельсинами. Взял один, понюхал и начал чистить. Запах цитруса разбил зависшую тишину.

– Вы всегда нюхаете апельсины, прежде чем есть? Прямо как наш кот. Он тоже все время все нюхает, прежде чем пробовать.

– Инстинкты, – отшутился Тихон. – Знаешь, однажды я был в Ронде, есть такой известный городок на скалах в Испании, там еще Хемингуэй написал свой великий роман о корриде «Смерть после полудня».

Прямо на этом слове в комнату медленно вошел кот, будто тоже хотел послушать испанскую байку. Он прошел к роялю, изогнулся, словно копировал одну из его ножек, потянулся, зевнул и наконец лег на паркете, прикрыв глаза.

«Рассказывай, чего остановился?»

– Читали?

– Не помню.

– Значит, не читали. – Начал понемногу отыгрываться за поражение психолог.

«Сейчас будет выпендриваться, пускать пыль в глаза бедной девчонке. Господи, какая скука. Я сейчас усну».

– Вот опять, общаетесь с высоты, спускайтесь уже, – осадила Тихона Фортуна.

– А там действительно высоко. Дома посажены прямо на скалу. Под стенами города бездна. Там я был свидетелем одного падения, когда мужчина нес целую гору апельсинов в коробке, а девушка, не видя его, отходила от фруктовой лавки, и они столкнулись. Огромная коробка рухнула из рук мужчины и развалилась, упала прямо как в кино, в замедленном действии из нее покатились апельсины, большие, красивые, оранжевые. Улица шла под горку, и оранжевые шары начали медленно разбегаться под уклон, мужчина некоторое время пребывал в шоке, с досадой на лице глядя то на красивую девушку – виновницу его разбитого сердца, то на оранжевый беспредел, который устроили фрукты. Он волей случая столкнулся с красотой, он не мог выбрать: с одной стороны, ему хотелось наслаждаться красотой девушки, с другой – надо было ловить беглецов. Потом он пришел в себя и бросился за ними, но куда там, многие из них были уже далеко и продолжали набирать ход. Какие-то из апельсинов поймали случайные прохожие, а девушка лишь улыбалась и наблюдала за стремительной оранжевой волной, революция охватила улицу. Оранжевый пожар вспыхнул в городе, я тоже бросился тушить его, в общем, успел поймать один апельсин.

«Заливай, заливай. Ты думаешь, эти твои апельсины кому-то интересны? Я лично цитрусы не люблю, я вообще не понимаю, почему вокруг фруктов такой ажиотаж. И не надо так жестикулировать, включать итальянца, трясти ладонью от самого чистого сердца, сложив ее в щепотку, будто ты хочешь все эту свою речь посолить. Мы не на рынке. Когда будешь торговать апельсинами, это может пригодиться. А здесь нет, здесь все нормальные люди, нас так просто не разведешь. Неужели больше не о чем говорить? Скука». – Поднялся кот с пола, запрыгнул на диван, поточил свои коготки о его черную кожу и растянулся на ней.

«Когда мне скучно или меня все достает, как сейчас этот симпатичный мужик, я прикидываюсь мертвым, я лежу на диване и привыкаю к этой форме небытия. Какое блаженство, ничего тебя уже не трогает: ни эта суета вокруг, ни чужие слова, ни чужие взгляды, ни осуждения. Да, никто не может тебя осудить, потому что у мертвяков нет чувства вины, и вообще никаких чувств уже нет. Я только слышу, как люди продолжают обманывать – плевать, обманывайте, они продолжают предавать – плевать, предавайте. Я постараюсь перевернуться, чтобы вы воткнули мне еще несколько ножей в спину. Никакой боли. Не чувствую никого и ничего, пока кто-то не достанет краковскую. Не колбаса, а нашатырь. Умереть не так просто, как кажется».

– Я понимаю, с каким бы удовольствием вы сейчас запустили в меня этим апельсином. Вон, целая ваза, валяйте, – рассмеялась девушка. – Я хочу, чтобы вам стало легче. Вижу, я вас обидела.